Мэтт Шоу
МЁРТВЫЕ НЕ СТУЧАТ
Я улыбнулся ей, стоявшей напротив меня, и она улыбнулась в ответ — её глаза ярко сияли любовью, которую она явно испытывала ко мне, как я к ней. Она выглядела потрясающе, стояла там в своём белом элегантном платье. Мне отчаянно хотелось сказать ей об этом, но я не хочу мешать викарию начать. Её светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Свободные завитые пряди, искусно уложенные, обрамляют обе стороны её великолепного лица. Даже её макияж был идеально нанесён, чтобы подчеркнуть её красоту, а не скрыть её сексуальность под ненужной густой основой и уродливой тяжестью. Самая удивительная женщина, которую я когда-либо видел, и я чувствовал себя самым удачливым мужчиной на планете, когда — в те дни — она согласилась встречаться со мной.
Слова викария вернули меня к реальности:
— Дети мои, мы собрались здесь под знамением Божьим — и перед лицом этих гостей — чтобы соединить этого мужчину и эту женщину в святом браке, который должен быть честным и праведным; и потому никому не следует вступать в него необдуманно или легкомысленно, — но благоговейно, благоразумно, обдуманно и торжественно. В это святое место эти два человека теперь входят, чтобы соединиться навсегда. Если кто-нибудь может назвать уважительную причину, по которой они не могут быть соединены вместе, — пусть говорит сейчас или молчит навеки.
Так было тогда.
Это сейчас, когда я открыл глаза и посмотрел вниз на всё, что от неё осталось — единственная фотография в серебряной рамке, лежавшая в моих усталых руках. Запечатлённый момент из дня нашей свадьбы, отражающий, как мы были счастливы вместе. Были? Если бы не эпидемия — мы бы до сих пор были счастливы. Мы всё ещё были бы вместе. Я швырнул фотографию на ту сторону кровати, где задремал. Проклятые осколки снов дразнят меня счастливыми воспоминаниями, давно заглушёнными ужасами того, что происходит сегодня — как бы напоминая мне, что всё уже никогда не будет прежним. Напоминая мне, что она ушла и не вернётся.
Я не знаю, чем вызван этот новый мир, но я ненавижу его и всех, кто в нём живёт. Даже люди, которые не пострадали, как я, изменились в худшую сторону. Мы продолжаем дышать, но… внутри нас что-то изменилось. Уродливый инстинкт выживания, я полагаю. Кстати, о выживании…
Я перевернулся на бок и потянулся к свече, стоящей на тумбочке, притянув её к себе. Я вытянул губы и задул мерцающее пламя. Если я хочу продолжать выживать, мне лучше перестать засыпать при зажжённых свечах. Это не только опасно, но и расточительно. У меня осталось всего около шести таких больших свечей. Нужно использовать их с умом, так как я пока не хочу выходить из дома. Слишком рано с начала эпидемии… слишком рано, и, наверное, часть меня надеется, что она вернётся ко мне; пройдёт через дверь, незатронутая монстрами снаружи.
Я изо всех сил стараюсь отогнать эту мысль подальше от себя — поскольку я знаю, что вероятность невелика, но, как я ни стараюсь, она продолжает проникать обратно через моё подсознание. Проходит очень мало времени, прежде чем эта мысль возвращается на передний план моего разума.
Прошла всего пара дней с тех пор, как она ушла… пара дней после той летней бури, отключения электроэнергии и того, когда всё изменилось… она всё ещё может быть там… она всё ещё может быть в порядке. Чёрт, вот она — снова всплыла в моих мыслях.
Может быть, я ошибаюсь, оставаясь здесь, прячась наверху своего дома? Возможно, я должен был уже уйти, чтобы попытаться найти её — не говоря уже о припасах… возможно, я мог бы найти её, если бы вышел, как только понял, что она не вернётся домой. Если она… одна из них… если она… это будет моя вина, что я подвёл её. Мне не удалось благополучно вернуть её домой.