Я не двигался — боялся сообщить им, что я здесь, — надеялся, что они уйдут. Я не мог слышать, что они говорили. С такого расстояния их голоса были просто приглушёнными звуками. Только звук смеха сказал мне, что они живы. Без сомнения грабят один из многих домов на улице. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем они решат заглянуть в мой дом? Я думаю, одно из преимуществ среднего дома с террасами — есть другие дома, в которые нужно проникнуть в первую очередь. Надеюсь, они найдут то, что ищут, прежде чем доберутся до меня и уйдут. Если они останутся, мне придётся защищаться.
Хлопанье — похоже на дверцы машины. Двигатель оживает, и шины визжат по сухому горячему бетону, когда машина уезжает, теперь я больше не слышу её. Я пока не двигаюсь. Жду. Насекомые поют. Ничего больше. Мёртвая тишина. Они уехали. Слава Богу. Думаю, они нашли то, что искали. Я почувствовал, как моё тело немного расслабилось, и надеялся на Бога, что это была не моя машина. Когда придёт время убираться, мне она понадобится.
Побеспокоюсь об этом ближе ко времени ухода. Очевидно, сегодня ночью небезопасно идти дальше сада — там слишком много активности.
Осторожно, чтобы не слишком сильно лязгать инструментами в руках, я пробрался обратно в безопасное место своего дома. Сегодня хорошая ночь. Жаль, что мне снова нужно зайти — было бы неплохо насладиться воздухом подольше, даже если он не такой свежий, как раньше.
Нет смысла желать невозможного. Чем дольше я останусь здесь, тем больше шансов, что я стану едой или привлеку мародёров. Войти, закрыть дверь, подняться наверх и не попадаться на глаза. Ещё на несколько дней.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Лёжа на кровати, в спальне, с инструментами, разложенными рядом со мной, я не могу не задаться вопросом, что произойдёт, когда я выйду из дома за припасами или попытаюсь найти способ убежать от того, что происходит? Там. Что произойдёт, если я найду другую группу выживших? Весь этот страх перед мародёрами и людьми, которые сами за себя, я так долго был один — как я узнаю, кому можно доверять, а кому нельзя? Конечно, если я ослаблю бдительность в отношении кого-либо, доверюсь людям, это только навредит мне.
Возможно, мне лучше быть одному.
Одиночество, по крайней мере, также сужает шансы на бóльшее горе. Я оплакивал то, что казалось вечностью, когда Дженни не вернулась домой. Иногда, когда я забываю держать свои мысли в узде, я ловлю себя на том, что плачу до сих пор. Я не думаю, что смогу потерять снова кого-то ещё.
Я скучаю даже по чёртовой кошке Нелли.
Не успела кошка промелькнуть в моей голове, как я услышал знакомый звук её кошачьей дверцы, распахнутой и с шумом захлопнувшейся внизу. Шум напугал меня, и я резко сел на кровати — как раз вовремя, чтобы кошка пробежала в спальню, на кровать, по моему телу и на подоконник, где она замерла — за исключением её хвоста. Она махала им из стороны в сторону, свешивая его с края уступа… раскачиваясь взад-вперёд.
— Нелли? — я осторожно позвал её.
Она рычала.
Взгляд был прикован к чему-то в саду.
Это точно Нелли? Здесь темно, и я не могу разобрать кошачью окраску. Если бы это была Нелли, в норме она хотя бы остановилась, чтобы поздороваться со мной. Тем более, что её нет уже несколько дней. Но это должна быть она. Никакая другая кошка не знала бы расположение дома так хорошо, как Нелли, и скорость, с которой она, должно быть, прошла через откидную створку и поднялась по лестнице, чтобы попасть на подоконник. Она точно знала, куда идёт.
— Кыс-кыс! Нелли! — снова прошептал я. — Как дела, девочка?
И снова кошка продолжала рычать, игнорируя меня, глядя в окно. Её уши даже не дёрнулись при звуке моего голоса. Вместо этого они продолжали указывать вперёд.
А если её укусили? Я осторожно постарался оставить между нами небольшую дистанцию, на случай, если она вдруг решит повернуться и запрыгнуть на кровать. Я быстр, когда мне нужно, но никогда не буду быстр, как кошка. Всё, что нужно, это царапина от её когтей, и я буду в дерьме. Я прищурился на её фигуру в темноте, но не смог разглядеть ни пятен крови, ни признаков того, что она вообще участвовала в драке. Так почему она рычит?
Нужно было снова зажечь свечу, когда я пришёл из сада. Было бы легче увидеть её — увидеть, не ранена ли она каким-либо образом, в какой-либо форме.
— Нелли! — снова прошептал я, с уже тянущейся рукой к лопате.
Опять проигнорировала. Я бы хотел, чтобы она была более ласковой по натуре, тогда бы я точно знал, не пострадала ли она. По крайней мере, тогда бы я знал, что такое поведение, как сейчас, было явным доказательством того, что она больше не была собой.