- Хабет! (Готов!) - крикнул Нерон, разражаясь визгливым смехом.
Отсмеявшись, он приказал поднести еще вина Цезию и Петронию, чтобы выпили за его здоровье.
Петроний принял чашу и прежде всего плеснул на пол - в жертву богам, потом пригубил. Вино было отличное, да еще разбавленное охлажденной родниковой водой - истинное наслаждение для истинного ценителя.
- Ты только появился, а уже радуешь мое сердце, - возвестил Нерон. - Я тоже хочу тебя обрадовать. Прими эту камею в знак моего дружеского расположения.
Раб поднес Петронию кедровый ларец, в котором лежала тонкой работы камея из трехслойного сардоникса, оправленная в жемчуг и аметисты. На ней Нерон был изображен в образе Аполлона - с длинными волосами и бородой, и в лавровом венке.
- Я специально заказал ее у греческого ювелира, чтобы подарить человеку, понимающему толк в красоте, - похвастался Нерон. - Что скажешь?
Петроний вынул камею из ларца и долго рассматривал, то приближая к самым глазам, то отодвигая на расстояние вытянутой руки.
- Очень красиво и похоже, - произнес он наконец. - Я вижу, что мастер отполировал верхний слой сильнее, чем средний, и от этого кожа кажется матовой, дышит теплотой, в то время как листы лавра глянцевые, как настоящие листья после дождя. Но если хочешь, божественный, чтобы я взял эту камею в подарок... вели снять драгоценные камни. Ты же знаешь, что драгоценности не представляют для меня ценности, только истинная красота.
- Узнаю Петрония! - развеселился император. - А Тигеллин взял в подарок ларец с благовониями и посетовал, что он слишком бедно украшен! Но если не хочешь обидеть меня, прими камею, как она есть. Не желаю, чтобы говорили, что император скупится на дорогие подарки для друзей.
- Хорошо, я приму ее, как есть, благодарю тебя, - Петроний склонил голову в знак признательности. - Но разве могут простые смертные быть друзьями богов? Все мы - лишь твои поклонники, греемся в лучах твоей доброты, божественный.
Нерон остался доволен подобной учтивостью, пир продолжился, а к Петронию подсела Сервилия Авиола - патрицианка, жена сенатора, дочь сенатора, внучка сенатора, а теперь - женщина для развлечений на императорских пирах. Впрочем, она не тяготилась отведенной ей ролью и исполняла её с мастерством и удовольствием. Муж Сервилии присутствовал здесь же - краснолицый, тучный, лысый, как девичья коленка, и отменный пьяница. Он не обращал никакого внимания на жену - чем занимается, с кем разговаривает - и она, в свою очередь, не замечала, что он то и дело хватает за бедра молоденькую рабыню, разносившую блюда с угощениями.
- Пусть я буду твоей спутницей на этом пиру, Арбитр, - сказала Сервилия, изящно опираясь на локоть, и томно посматривая из-под ресниц.
На ней было одеяние из полупрозрачной косской ткани, не скрывавшее ни одной линии тела. Темные волосы уложены в затейливую прическу и осыпаны золотой пудрой. Зрелище, приятное для глаз и не вычурное. Петроний кивнул:
- Пусть будет так. Из всех красивых животных здесь, ты - самое умное. Если хочешь, то оставайся.
Сервилия усмехнулась:
- Благодарю за сомнительную похвалу, - она надела ему на голову венок и смахнула с ближайшего блюда лепестки роз, предлагая угоститься. - На твоем лице была скука, - сказала она, - но вдруг глаза загорелись, и на губах появилась улыбка. Что бы это значило? Не я ли тому причиной?
Петроний тихо рассмеялся:
- Не льсти себе. Когда ты стряхнула лепестки, я загадал: если на блюде останется нечетное их количество, то на сегодняшнем пиру произойдет кое-что интересное. Смотри, остался один. А это значит, развлечение будет, и это будет настоящее развлечение.
И оно не заставило себя ждать. Видно, сегодня боги благоволили Петронию Арбитру. В триклиний в сопровождении рабов вошел Гай Софоний Тигеллин, не в меру шумный, и не в меру веселый. Но не начальник преторианцев привлек внимание Петрония, а его спутник, которого он сначала принял за экзотического раба.
Воистину, кого только не встретишь в Риме! Но увидеть человека желтого - как египтянина, бородатого и усатого - как галла, одетого в шёлковые штаны и шёлковый халат - как парфянина... Нет, такое зрелище не для каждого дня.
- Он желтый, как недозрелый абрикос! - ахнула Сервилия, когда Петроний указал ей на нового гостя.
- И такой же кислый, - сказал Арбитр, посмеиваясь. - Похоже, мы ему не понравились.
Варвару было не по себе на пиршестве у Нерона. Петроний сразу отметил напряженный взгляд и чуть нахмуренные брови.