— Меня зовут Клупп из Гарма, — сказал Риг из Герла, пряча меч в ножны.
— Меня зовут Зеп из Батурма, — заявил Омфал из Шкмо. И тоже с полной уверенностью в голосе.
— Как-как? — переспросил ошарашенный Флютрю. Чего-то он в происходящем не улавливал.
По приказу Гны удивившие его Риг и Омфал вновь назвались — и повторили то же самое. Выслушав их, Гны рассмеялся и, обратившись к Флютрю, пояснил:
— Надо же! Их не просто оплели новыми словами, их ещё и переименовали!
Было чему удивиться!
— Кто же их переименовал? И как это возможно? — Флютрю пытался вспомнить что-то из своих ученических изысканий в номинативной некромантии, но никаких способов придания стражникам новых имён без отрыва от службы ему не попадалось.
— Хотел бы я знать, кто и зачем это сделал, — отозвался Гны, — а вот вопрос «как» меня волнует мало. Мертвецы — идеальный материал для переименования, в особенности же — стражники…
Гны попытался выяснить у переименованных Рига и Омфала, что с ними происходило со времени утренней встречи, но здесь подчинённые было стражники вдруг заартачились. Их корёжило от требований некроманта, но они упрямо молчали, сжимая челюсти до зубовного скрипа. Как и следовало ожидать, на утерявших свои имена стражников был наложен ещё и запрет на обсуждение некоторых тем.
— А что это за место такое — Гарм? — спросил Флютрю у десятника Рига. Интересно было, как много стражники знают о своих новых именах и биографиях.
— Это большой город в южной части Западного Запорожья, — откликнулся тот.
Гны и Флютрю переглянулись. Обоим было хорошо известно, что Гарм — вовсе не город, а замок, и находится он не на юге Западного Запорожья, а на северо-востоке Клямщины. Если какой-то город и располагается на том месте, о котором упомянул десятник, то это, конечно же, Герл — родной город Рига до его переименования.
— Я так и думал, что глубина их новых представлений о себе весьма незначительна, — удовлетворённо отметил Гны. — Вы задали правильный вопрос, Флютрю.
— Выходит, у наших переименованных знакомцев поменяли память только об именах и названиях, а всю суть припоминаемого они берут из своих подлинных историй?
— Ну ещё бы! Представьте, Флютрю, сколько всего нашему неизвестному противнику пришлось бы рассказать этим Ригу с Омфалом, чтобы под ложными именами нарастить полноценные ложные образы!
Да, подумал Флютрю, здесь работы было бы на весь день, и даже не на один. Но задача осуществимая: раз удалось дать новое имя самому стражнику и его городу, можно затем дать такие же имена солнцу, под которым он родился, горам, лугам и лесам, по которым он ходил, всем живым существам, с которыми встречался, и образам жизни этих существ (все белки, например, отныне станут носорогами и утратят возможность прыгать по деревьям). Интересно… Можно затем стражника переучить на какой-нибудь новый язык, и заставить забыть прежний. Как много всего можно, было бы только вдохновение!
— Пожалуй, у меня есть два главных вопроса, — говорил между тем Гны, глядя сквозь младшего некроманта рассредоточенным взглядом. — Первый: ждут ли нас в Цанце? И второй: не находится ли здесь, в городе, ваш учитель и наш общий «доброжелатель» магистр Гру?
— Утром мы не выясняли второго вопроса, хотя могли бы, — заметил Флютрю.
— Утром мы постарались не встретиться с Гру, а если бы он был там, выяснение неминуемо привело бы к встрече. Впрочем, всё было за то, что Гру в городе нет. Стал бы нам рассказывать милейший сотник, что городом управляет тысяцкий Отт, если бы всем заправлял бородавчатый карлик из Шестой расы…
Да, некромейстер прав: представителей Шестой расы в прошлый заход в городе не было, все они появились только-только. Но как же быстро они всё изменили: залатали брешь в обороне, проделанную хитромудрыми фокусами Гны, переориентировали стражников, а там, поди, и за холм заглянули, захватив тёпленькими Рэна из Мэрта со товарищи. Неужели всё это можно было успеть? Поистине, Шестая раса — раса высшая…
— А теперь, уважаемые Клупп из Гарма и Зеп из Батурма, — сказал некромейстер Ригу из Герла и Омфалу из Шкмо, — ведите-ка вы нас к Цанцу, да поживее!
Новоявленные Клупп и Зеп страдальчески поморщились, но не пошевелились. Первый из них продемонстрировал некромантам красноречивую картину колебания, то вытаскивая меч, то пряча его в ножны. Второй, глядя на старшего, вцепился мёртвой хваткой в алебарду, словно боялся с нею расстаться.
— В чём дело, друзья мои? — поинтересовался Гны, — Может, вам кем-то велено более нас не пускать через свой пролом? И что, именно нас?
— Велено в Цанц не пускать никого, — промямлил Риг по имени Клупп, — ни живого, ни мёртвого. Никакого человека. Никакого существа.
— А остальных? — зачем-то спросил Гны.
— Про остальных ничего не велено, — потерянно пробормотал Риг.
Гны повернулся к Флютрю и заметил:
— Ну вот, на первый свой вопрос я ответ получил. Нас с вами в Цанце не ждут, иначе не давали бы стражникам таких указаний. Ну что ж, тем лучше: нам-то в город всё равно попасть надо…
— Интересно, как мы теперь это сделаем, раз стражники больше не реагируют на ваши фокусы со всякими словами?
— Ну, на громкие-то слова стражники уж точно отреагируют! — ухмыльнулся Гны.
— То есть вы будете на них кричать? — удивился Флютрю.
— Нет! — развеселившись ещё больше, хохотнул Гны. — Громкие слова я им скажу тихо.
Пока некромейстер собирался с мыслями, чтобы приступить к громким словам, Флютрю всмотрелся в фигуры стражников за проломом, которые со своего поста внимательно наблюдали за поведением всех четверых, и угрожающие жесты переименованных десятника и стражника вряд ли могли от их внимания ускользнуть. Разумеется, отсутствие ответных враждебных действий со стороны Гны и Флютрю несколько разряжало обстановку, но не настолько, чтобы стражники у пролома не готовились их проткнуть. Алебарды весьма угрожающе топорщились, а будь охрана пролома вооружена арбалетами, оттуда, уж точно, прилетела бы в поддержку своих пара-другая арбалетных болтов. Определённо, некромейстеру со своими громкими словами стоило поспешить.
Но вот Гны попросил Флютрю прокашляться и, пока тот сотрясал свои бальзамы, начал ткать некую тягучую речь каким-то совершенно новым тоном — высоким, проникновенным и скучным. И говорил, вроде, правильные вещи — о некрократии, о примате некрократической законности, о праве каждого мертвеца на свободное волеизъявления в форме некрократических вечевых собраний… То есть стоп, это раньше всё сказанное не вызывало у Флютрю протеста и казалось бесспорным. Теперь-то несчастный отшибинский некромант обрёл новый опыт, позволяющий иначе отнестись и к правам мертвецов, и к некрократической законности, и к ритуалам вечевой некрократии…
— …и, завершая, хочу спросить у вас, о доблестные Клупп из Гарма и Зеп из Батурма, согласны ли вы с приведенной мною цитатой из инаугурационной речи зрящего в корень безымянного Наместника Владыки Смерти в Западном Запорожье Наземной Некрократии, свято руководствующегося подлинными идеями восходящего на Мёртвый Престол многомудрого и всеблаженнейшего Владыки Смерти, впервые озвученными у начала времён? Согласны ли вы, что «пещерные города наземной некрократии ныне, как никогда прежде, нуждаются в приближаемом нами Торжестве Некрократической Законности и введении Некрократических Свобод в городские стены»?
— Считаем! — хором отозвались Риг и Омфал.
— Клянётесь ли вы, Клупп из Гарма и Зеп из Батурма, положить всё посмертие своё на введение в городские стены Некрократических Свобод и постижение городом Цанц истинного Торжества Некрократической Законности?
— Клянёмся! — хором отозвались Риг и Омфал.
— Так вот, — добрался Гны до кульминации своей речи, — знайте же, что Торжество Некрократической Законности стоит здесь, рядом с вами, — при этих словах некромейстер изящным жестом указал на Флютрю, — а все положенные городу Цанц Некрократические Свободы предстают наземному миру в моём лице…