Болота лежали перед ними молчаливые и безжизненные. Вся-вся живность, которая могла их покинуть до приближения чёрной стены, сделала это. Только мёртвым людям придётся чавкать по мёртвой жиже. Неся кружным путём свою мёртвую надежду к чёрной стене.
Прежде чем уйти на северо-запад, два десятка мертвецов под руководством Кло и Амура, что-то понимавших в запутывании следов, наскоро утоптали почву в южном направлении. У наивных преследователей должно было сложиться мнение, что банда ушла в сторону Гуцегу. У не наивных должно бы сложиться мнение, что их приняли за наивных.
По возвращении декораторов, посланных на юг, пришла пора трогаться Гны, Флютрю и тем, кто собрался вместе с ними в пещеры Цанца. Среди этой группы не было талантливых следопытов и охотников. Дрю дал им несколько напутствий и советов по незаметному прохождению пути и послал вдогонку Кло и Амура — заровнять наиболее явные следы, оставленные близко к началу пути.
Собственную группу Дрю вывел из базимежских руин по полузатопленному подземному ходу, открывавшемуся в одной из башен. Ход вёл в направлении, почти параллельном тропе на Мнил. Правда, весьма быстро он из полузатопленного превращался в затопленный, но зато довольно близко к тому месту, где свод уходил в грязную болотную воду, в нём зиял изрядный пролом, позволяющий без труда выбраться наружу даже великану Ому.
Ну, без труда — это, наверно, сильно сказано. Всем, кроме Ома, не затонуть в момент выхода из подземного хода было таки непросто. Дрю из Дрона — и тот, признаться, еле всплыл на поверхность. Потому-то он попросил добродушного великана стоять снаружи пролома и страховать выныривающих. Заодно и посчитал, сколько человек увязалось с ним идти в Мнил и далее к чёрной стене — ровно сорок четыре. Это не считая великана Ома, который сам во многих отношениях стоит шестерых. Дрю искренне надеялся, что Ом не уронил в пучину болотную никого из его спутников.
Хитрость с подземным ходом и с вылавливанием путников из болота отняла у них добрый час времени, но оно того стоило. Теперь-то отряд Дрю мог вступить на тропу и бодро идти по ней к Мнилу, почти не опасаясь, что по следам его опознают в качестве базимежской банды.
Мертвецы шли в затылок друг другу, ибо тропа была неширока. Дрю двигался первым. Амур, идущий следом за ним, впечатлённый какими-то изменениями болотного мира, порой замирал, прислушиваясь к шорохам, оглядывался по сторонам и принюхивался, шумно втягивая в себя воздух.
— Ты что-то заметил? — вполголоса спросил у него Кло, в очередной раз натыкаясь на застывшего товарища. — Услышал, увидел, унюхал?
— В том-то и дело, что нет! — отозвался Амур. — С болота пропали всякие звуки. Настораживает.
— Да, точно… — поддержал Кло. — Когда всё замолкает, того и гляди, встретишься с кем-то огромным и страшным. Которое ка-ак выпрыгнет!
— Да нет, всё хуже! — возразил Амур. — Здесь, кажется, и вовсе больше некому звучать, кроме нас. И не видно никаких болотных насекомых. Ни комаров, ни мошек — никого нет. Не могло же их в одночасье испугать болотное чудовище!
— Неужто переловило? — хихикнул Кло.
— И это ещё не всё. Болото не пахнет! Видал ли ты когда-нибудь такое болото, которое бы даже не пахло? — ноздри Амура старательно втягивали воздух, но, кажется, безрезультатно. Запаха не было.
— Ну, это должно быть всем болотам болото! — поддразнил его Кло. — Только давай не будем спешить с выводами. Не будем пока радоваться, ладно? А что как возьмёт да… завоняется?!
— Дурак! — пожал плечами Амур. — Уж лучше бы воняло! А что запаха нет — нехорошо это!
Дрю обернулся к нему с предложением помолчать, но сам задумался. Что же это значит — не пахнущее болото? Это болото, теряющее свои свойства, важные характеристики собственного существования. Ибо что такое есть болото? Болото есть извращение реки. Извращение должно о себе напоминать. Например, запахом…
Размышление о болоте не слишком напоминало самому Дрю недавние вдохновенные полёты мысли, раскрывшие ему суть смерти и посмертия. Мысль едва ползла, цепляясь за кочки и проваливаясь в трясину, откуда её приходилось вновь вылавливать и отжимать перед использованием…
Дрю криво улыбнулся. Во всяком случае, успокоил он себя, мой разум в этом болоте вязнет, а стало быть, сия трясина ещё выполняет ту функцию, к которой предназначена. Но недолго ей осталось: за Порогом Смерти, как ему прекрасно известно, водоёмов не бывает вообще, ибо не жалует воду владеющая Запорожьем Шестая раса. Какими-то неведомыми способами здесь осушаются реки и моря, значит, непременно пропадёт и это болото. И уже начинает пропадать, для начала лишившись запаха. На очереди, быть может, цвет? Станет болотная вода прозрачной, так что дно сквозь неё увидится… А дальше? Дальше болото лишится осязаемости. Вода перестанет быть мокрой на ощупь, превратится в блеклую тень под ногами… Шутки шутками, но так это и произойдёт!
Камыш у выхода из болота был каким-то особенно крохким и слабо шелестел. Что особенного шелеста при своём выходе на твёрдую почву банда Дрю не создавала, это было бы на руку в случае, если бы понадобилось напасть на врага, стерегущего выход — но такового не было. А вот крохкость камыша с головой выдавала каждого, кто сквозь него продрался. Банда из сорока пяти человек и одного великана оставила после себя такую отчётливую просеку, что не было и малейшей надежды как-то её заровнять. Для любого, кто владел мало-мальски развитыми навыками следопыта, образовавшаяся дыра в стене камыша стала бы ясным указанием: здесь базимежская банда покинула свои болота.
— Может, понаделать таких проходов западнее и восточнее? — с сомнением в голосе предложил Амур.
— Не стоит! — решил Дрю. — Этим мы только привлечём лишнее внимание.
Стоя на твёрдой почве, мёртвые бандиты с интересом озирались по сторонам, должно быть, прекрасно понимая, где оказались. Вышли они из болота в том самом историческом месте между деревнями Мнил и Клёц, где на Дрю из Дрона снизошло вдохновение. Вот так же, как они сейчас, в тот памятный день он вышел из болота (только камыши были не такими ломкими) и увидел непонятные столбики, торчащие из-под снега. Подойдя же к этим столбикам, признал в них мёртвых крестьян из деревни Клёц — и тотчас идея обманной сути посмертия, предлагаемого людям Шестой расой, властно постучалась к нему в разум.
— Где же скульптура? — спросил Кло.
О скульптуре в банде Дрю тоже знал каждый. Обнаружив в здешних мёртвых крестьянах податливый пластичный материал, прозревший посланник Смерти выстроил из них «живую скульптуру». И называлась она «Пляска Смерти». И Пендрис, который к тому времени уже присоединился к Дрю (а до этого он за ним гонялся во главе отряда конных арбалетчиков), так вот, Пендрис в установлении скульптуры посланнику помогал. И мёртвые крестьяне, выставленные в выразительные позы, «заплясали», словно живые. Хороши мёртвые в танце! Очень ловко и послушно они пляшут!
— Во-он она, скульптура! — улыбнулся Пендрис, указывая рукой за спину Кло. — Только её ветром всю поваляло. Восстановить, что ли? — последний вопрос был обращён к Дрю.
— Не имеет смысла! — отозвался тот. — Скульптуру мы выстроим новую. Из другого материала и в другом месте. Здесь же — не будем оставлять дополнительного свидетельства, что рядом с замком Ома побывали именно мы.
Участники банды с уважением приблизились к остаткам скульптуры. Мёртвые крестьяне, чьё посмертие было сродни посмертию самих бандитов, лежали на зелёной траве, местами утопленные в землю, продолжая находиться в причудливых танцевальных позах. По специфическим позам можно было угадать, предствителем какой гильдии или социального слоя выступал в пляске тот или иной крестьянин. Здесь были «самоуверенные некроманты», «жадные ростовщики», «хитрые бальзамировщики», «подлые арбалетчики», «угодливые слуги», «глупые шуты»… Даже и без воздвижения этих скульптурных образов вертикально на прежнем месте спутникам Дрю, присоединившимся к нему уже в Базимеже, было на что посмотреть.
Великан Ом, широко улыбаясь, поведал о своей догадке, что скульптуру повалило именно ветром, а ветер был очень сильным именно тогда, когда перемещалась чёрная стена Порога Смерти. Его — как великана и хозяина здешних мест — вежливо выслушали.