– Уорик!
Я вскочила и услышала звук оков, бьющихся о металл. Меня приковали наручниками к кровати. Я посмотрела на них и ощутила леденящее чувство дежавю – также я очнулась в госпитале Киллиана, когда меня подстрелили, меня также приковали к кровати в лазарете.
– Сними с меня наручники, – усмехнулась я.
– Успокойся.
Женщина сделала шаг назад.
– Сними. С. Меня. Наручники. Сейчас же, – закипела я, дергая металл.
– Ковач.
Услышала я голос у дверного проема и посмотрела на него. Когда я увидела огромное мускулистое тело, у меня перехватило дыхание. Я знала, что в реальности его здесь нет, потому что параллельно могла видеть его настоящего, сидящего в камере. Эш находился недалеко, повсюду витал запах гнили и тел. Уорик сидел, прислонившись спиной к стене, положив руки на колени, позволяя миру поверить, что решетки могут удержать кого-то вроде Уорика Фаркаса. Он откинул голову на стену и на мгновение закрыл глаза. Уорик дышал так, словно снова смог вдохнуть полной грудью.
Свободно.
– Я приду. И вытащу тебя, – тихо произнесла я.
Услышав мой голос, Уорик снова открыл глаза. Он молчал и не двигался, но его взгляд прожигал меня насквозь. Раздевал. Срывал кожу, разрывая душу. Я могла чувствовать его везде.
Вторгающегося.
Врывающегося.
Поглощающего.
И что пугало меня больше – я соскучилась.
По нему.
Такое открытие вернуло меня обратно в клинику, сдавленно вздохнув, я прервала связь.
«Нет, Брекс. У тебя на него нет никаких прав».
– Далия, дай нам минутку, – раздался голос Микеля, и я посмотрела на дверь. Вместо Уорика в дверном проеме стоял мой дядя. Он был ростом с моего отца, сердце сдавило от боли, я отвернулась.
Целительница кивнула и вышла из комнаты, оставив нас одних.
Микель тяжело вздохнул и начал расхаживать по комнате, потирая седеющие брови.
– Я не знаю, что с тобой делать, Брексли.
– Понимаю.
Я погремела наручниками.
– Ты моя племянница, единственный ребенок моего брата. Моя кровь. – Он повернулся ко мне. – Но это не ничего не значит в моем мире. Я видел, как братья предавали друг друга, а матери отворачивались от своих детей. Кровь – это ерунда. Верность и преданность – вот что важно. Мы – семья, потому что верим в одну и ту же цель. И любого, кто вызывает мое недоверие, я здесь не потерплю. Сомнение – смерть. Понимаешь?
В реальности это не было вопросом, но я склонила голову в знак согласия.
– Когда мне чего-то недоговаривают, это заставляет задуматься, что же еще от меня скрывают. Как лидер, я обязан знать все.
У меня перехватило дыхание. Я чувствовала таблетки в своем кармане, которые впивались мне в бедро. Казалось, мой секрет был живым. Он колотился и извивался, готовый меня выдать. Информация – это жизнь в мире, где никто никому не доверяет. Все являлось рычагом воздействия и оружием.
– Я многим рискую ради тебя, потому что ты – единственный член семьи, который у меня остался. – Микель засунул руки в карманы своих темных карго-брюк. – Мне не нравится все это, но я хочу верить, что ты на нашей стороне.
– Я не шпионю для Иштвана или Леона, если ты об этом. – Свободной рукой я убрала с лица спутанные волосы. – Но ты ведь в курсе этого. – Я наклонила голову, осознавая, что Микель не зря оказался на своем месте. – Знаешь, что мои люди охотились за мной.
Он покачал головой.
– Однако это хороший план. Послать мою же племянницу, чтобы та притворилась, что ее преследуют, когда сама она проникает глубже во вражеские ряды. – Микель подошел ближе. – Доверие здесь зарабатывается, а не выдается. Я не доверяю тебе полностью, Брексли. А после того что произошло утром и особенно если учесть, кто сидит в моей тюрьме, я вообще не знаю, как могу тебе верить.
Я сжала губы, понимая, что есть только один вариант решения этой проблемы. Мне необходимо было дать ему информацию, которую он желает получить. Это способ заработать его доверие. Последнее, что мне было нужно – еще больше врагов, я не хотела переходить дорогу крупнейшей повстанческой партии в Восточном Блоке.
– Я могу доказать. – Я подняла голову, встретившись с ним взглядом. – Но я хочу, чтобы ты отпустил Эша и Уорика.
– Нет. – Микель покачал головой. – Об этом не может быть и речи.
– Ты слышал слухи о Уорике Фаркасе? – Я выгнула бровь. – Они далеки от правды. Уорик может выйти из твоей крошечной тюрьмы и убить каждого здесь за считаные секунды. И только из-за меня он этого не делает. – Заявление прозвучало странно, но я чувствовала, что права. – Он просто держит свое слово вести себя прилично… но стоит мне сказать, и он сравняет это место с землей.