Ну жди-жди, сволочь.
Я замер, подготовив фокус с оцепенением. Файерболы всех видов и, тем более, молнии отмел по здравом размышлении как малоэффективные и опасные для меня самого.
Глава 5
Прошла минута, другая. По телу заскользили тонкие маленькие руки. Значит, угадал — никакой это не монстр. Ну на, держи! Я в упор скастовал заклинание. Руки убрались, вода плавно начала выталкивать меня наверх. Судорожно зашарив вокруг себя, я в последний момент ухватил противницу за волосы и стал ускорять свой подъем неровными гребками.
Вскоре чуть посветлело, и стало реально рассмотреть пленницу. Русалка была в сознании, таращилась на меня с лютой ненавистью и уже начинала подергивать хвостом.
Жаль, разговор под водой не начать. Я постарался изобразить дружелюбно-ободряющую улыбку, но видимо произвел совершенно противоположный эффект.
Хоть бы она не «оттаяла» раньше времени!
Наконец я вынырнул, судорожно задышал привычным способом. Голова тут же закружилась. Наверное, схватил передоз кислорода: жабры-то еще под водой, работают.
Огляделся, но Терри не увидел. Странное дело, и озерцо казалось незнакомым. Оно было меньше, деревья вокруг стояли плотной темной стеной, а у одного берега к воде спускалась сверкающая ажурная лесенка. Кажется, из чистого серебра.
Я погреб в ту сторону, уже начиная ощущать слабое сопротивление своей ноши. Все-таки рыбина величиной с человека даже в полуоглушенном состоянии в воде оказывается куда эффективнее двуногого.
Успел!
Я выдернул себя из воды, уселся на ступеньки и водрузил соперницу рядом, тоже постаравшись придать ей вертикальное положение. Длинные волосы плотно укрыли ее по пояс. Ниже, как положено, располагался зеленоватый хвост. Красивый, сияющий, как в диснеевском мультике. Не плотва какая-нибудь.
— Проклятый, грязный, грубый мужлан! — зашипела блондинка, пытаясь пошевелить руками. — За надругательство надо мной фейри тебя накажут! Я, вообще-то, племянница морского царя! Они возьмут твою кожу и…
— Стойте-стойте, девушка! — я поднял пустые ладони, пытаясь унять ее гневную тираду. — Никто вообще не собирался над вами надругаться. И, если что, топили меня именно вы.
Она сбилась, пару раз хлопнула глазами. Потом снова встала на проторенную колею:
— Не пытайся меня заболтать, гад! Все мужики хотят одного и того же! Вы — грязные, грубые, агрессивные! Зачем ты тогда нырял за мной?
Я пригляделся. Красотка совершенно однозначно не была ботом. Совсем молодая, тоненькая, хрупкая. И все гадости говорила вполне искренне. Кто же ее в жизни успел так обидеть? Не все же мужики — уроды. Среди моих друзей таких точно не водилось. Были зануды, были раздолбаи, да.
Дурацкие стереотипы, как сказал бы инкуб. Просто идиотов всегда лучше заметно.
— Слушайте, — я нарочно обращался к ней на «вы», чтобы дистанцироваться и успокоить, — я точно не собирался ничего такого делать. Все мое путешествие — это дорога к любимой. Мне надо встретить ее очень далеко отсюда и еще очень нескоро, — голос предательски оборвался, и я сменил тему:
— Но сейчас ко мне в руки попали эти синие камни. Все три. Первый я получил случайно, в бою, защищаясь. У меня несколько сохраненных кадров есть, могу показать. Оставшиеся два я добыл, когда за мной прислали наемных убийц. У меня нет совершенно никакого желания сидеть на золотом троне в вашем лесу и устраивать тиранию. Мне нужно понять, что тут как устроено, найти свою пропавшую спутницу, толкового наместника и скорее продолжить путь. И, да, я рассчитываю получить какие-то плюшки за это приключение, чтобы не явиться перед своей леди низкоуровневым неудачником, но они однозначно не имеют к вашей девичьей чести никакого отношения.
«Дипломатия +17», «Мораль +3» — высветилось перед моим внутренним взором.
Пару секунд царила тишина. Тихо плескалась вода. По небу пробегали плотные серые облака и, когда на нас падала их тень, становилось немного зябко.
— Опиши ее, — неожиданно попросила русалка.
— Что? — я даже вздрогнул.
— Какая она, твоя любимая? Как ты ее встретил? Почему она так далеко?
— Она… — я запнулся, подбирая слова, — она красивая. Сильная. В ее душе много жизни. А вот в теле уже почти совсем не осталось. Она, знаешь, как будто паутинка на ветру, подсвеченная солнцем. Такая сияющая, но очень хрупкая, — тут я представил со стороны, что несу. Какая-то сопливая белиберда, как будто прыщавый поэт шестнадцати лет дорвался до чистого блокнота. Поэтому закончил сухо, коротко, не рискуя поднять глаза: