— Прыгай!! — крикнул снизу Шурка.
И она, глянув на вторгнувшуюся в её кабинет компанию из кровавой Надежды Валентиновны с носом-пятачком, двух охранников, первого зама и вползавшего Оси, прыгнула в Шуркины объятья, в секунду прыжка почувствовав, как воздух, проникая под брюки, обволакивает и холодит её ноги.
Длиннорукий Шурка поймал её так ловко, как будто готовился тайно к офисному побегу несколько лет. Тренировался по утрам, пока она спала. А кого же он ловил — пока она спала?… Ей стало весело. Она столько пережила с утра, что хватит с неё «дурных знаков»! Они с Шуркой спаслись, может быть, единственные со второго этажа — это главное.
— Это хорошо, что моё окно выходит на стоянку, — сказала она.
— Да, — сказал он.
Садясь в «Тойоту», она увидела в окне своего кабинета белые рожи. Показала им фигу.
— По объездной?
— По объездной.
У фасада Софья увидела медсестру. Ксению из медпункта. Та сидела на мраморных ступенях крыльца. В неестественной позе: голова просунута между разъехавшимися коленями. Белый халат со спины выпачкан кровью. Рукава халата оторваны. Рукава кофточки тоже оторваны. А рук у Ксении нет.
Шурка повернул, и Софья посмотрела в заднее стекло.
Словно почувствовав её взгляд, Ксения медленно подняла голову.
Глава сорок вторая
— Ты знаешь, Женька, — сказала Саша, отворачиваясь от монитора, — я тут такое письмо получила… — Она увидела своё лицо в трюмо — и прогнала из глаз, согнала со щёк, лба и подбородка (с ямочкой) удивление. Татьяна Леонардовна учила её: нужно беречь эмоции дома и на улице, чтобы затем щедро тратить их на сцене. Да, это может кому-то показаться жестоким и бесчеловечным по отношению к близким, но не будем забывать, что мы будущие артисты — и что нам верят и нас любят многие люди. А не только одна семья. Мы принадлежим всему миру. В конце концов, писатели, обнародовавшие интимную жизнь своих знакомых и родных, использовавшие как сюжеты то трепетное, что должно бы у этих инженеров человеческих душ навсегда остаться тайной, поступают куда более жестоко. Мы же только дарим людям искусство, своим талантом заставляя верить в то, что сегодня один из нас Гамлет, а завтра — инвалид из «Рогатки» Коляды.
— Ну, так что, сестричка, за письмо?
— Не будь такой вульгарной. Теперь никто в Москве не говорит «сестричка», — сказала Саша. — Уж не знаю, дорогая моя, чему вас там учат в эМГэУ.
— Дерьму всякому, — сказала Женька, лежавшая на Сашиной кровати и листавшая «Космополитэн». Чихнула, высморкалась в платок. — У тебя организм сильнее, Сашка, у тебя грипп уже кончился. Когда нам к врачу? В среду?… Скажи, сестричка, почему в журналах и по телику всё время рекламируют прокладки? Остались ещё такие женщины, которые о них не знают?
— Ты учишься на пиар-менеджера, ты и отвечай на вопросы о рекламе.
— А что отвечать? Наша Майя Семёновна говорит всякую ерундистику про интенсивность и частоту рекламных обращений, охват рекламной аудитории, коэффициент эффективности рекламной кампании и тому подобную дребедень. Будто всё это можно высчитать. Какой гений может знать, сколько прокладок куплено потому, что на женщин подействовала какая-то телереклама? Никто ни фига не знает, но все изображают из себя умных и учёных. Наук напридумывали. Частота рекламных обращений… Коэффициент эффективности… Все врём друг дружке, а потом это враньё систематизируем и называем наукой. Пиар-менеджментом, рекламным делом или статистикой. Я уж и жалею, что пошла в эМГэУ. Надо было как ты, в «Щуку». Вместе стали бы актрисами. Вот уж кто врёт честно.
— Это как?
— Ну, со сцены. Притворяясь то тем, то этим. Персонажами всяких пьес.
— Ты же никогда не любила театр. У тебя и таланта нет.
— Так и у тебя нет. Есть мамины деньги, мамины связи, мамины любовники.
— Спасибо, ты очень любезна.
— А про письмо ты мне расскажешь?
— Не следовало бы.
— Между прочим, письмо удивило тебя. И ты своё удивление, как не старалась, скрыть не смогла. И учёба в «Щуке» не помогает. Таланта-то нет!
— Вот же сволота ты московская, Женька. Не будь ты моей глупой сестрой…
— …я бы из тебя дурь-то выбила. Слыхали мы это уже тысячу раз, для актрисы у тебя маловато воображения и бедноват лексикон. И вообще это из какого-то колхозного стиля. Где подцепила? А, поняла. На колхозном языке учит вас ваша Татьяна Леонардовна. Ну, читай уже письмо.
— А тебе не любопытно, от кого?