— Я нарисовал карту — сказал он, указывая на своё тело. — Я не знаю этого ли хочет Шейн, но я смотрел на Обелиск, смотрел, а потом нарисовал. Мы должны изменить наши пути и учится, чтобы понять это, — сказал он. Он смущенно покачал головой. Он сбился где-нибудь?
— Или же не понять, — сказал он.
Это было как двое внутри него, борются чтобы завладеть им, и он уже не был уверен, кем из двух он был на самом деле и кого надо слушать он.
Обелиск приковал его взгляд через иллюминатор. Он долгое время смотрел как тот пульсирует. Он посмотрел на свою левую ладонь, затем на правую и медленно свёл их перед собой.
— Воссоединение, — сказал он.
Он указал на Обелиск через иллюминатор, затем указал на символы на своём теле. — Мы должны понять его — сказал он, хотя часть его кричала на него, чтобы он остановился. — Сейчас важна только одна вещь, учиться у него. Это путь. Мы должны понять его, а не уничтожить.
Он отошел и выключил видео. Он так устал. Его голова болела. Ему нужно было отдохнуть. Он хотел отдохнуть минутку и затем направиться домой.
Он лёг на пол.
Он чувствовал и жар и холод. Его голое тело чувствовало себя неестественно на гладком полу. Медленно он сворачивался в себя, пока не стал похож на шар, и начал дрожать.
В конце было короткое мгновение ясности, когда он понял, что устал из-за того, что исчезал кислород, когда он осознал, что что-то ещё контролировало всё, что он сделал, всё, что он сказал. Но к тому времени как он понял это, было уже слишком поздно что-то делать. Сейчас я поднимусь, подумал он. Я поднимусь и пробурю обратный путь на поверхность. И тогда я разберусь в этом беспорядке.
Через некоторое время он потерял сознание.
Вскоре после этого он умер.
Часть третья
ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ
22
— Как давно это было? — спросил Полковник.
— Слишком давно, — сказал Таннер; его лицо было изможденным, а голос — хриплым. — Уже порядка сорока восьми часов.
Он не спал почти два с половиной дня. Большую часть этого времени он провел, пытаясь вступить в контакт с F\7. Было несколько отдельных коротких периодов, мгновений, когда все каким-то образом выравнивалось, что позволяло сигналу пробиться. И как он полагал, в эти мгновения команда батисферы также могла его видеть. Но это никогда не продолжалось достаточно долго, чтобы можно было с ними связаться. И когда он уже был готов сдаться, появился сигнал, транслируемый по всем частотам. Ему удалось заполучить лишь короткие фрагменты, слишком короткие. Но другие перехватили и иные части трансляции с остальных каналов. Команда Таннера собрала столько, сколько смогла и пыталась упорядочить всё это вместе, что бы сформировать что-нибудь. Он полагал, что к этому времени у них уже есть кое-что и потому связался с Полковником, но они все еще продолжали работу.
— Могут ли они быть все еще живы? — спросил Полковник.
— Мы уже знаем, что один из них мёртв.
— Хеннеси?
— Нет, Данте, — сказал Таннер.
Он потёр глаза. Вот уже несколько дней его мучила головная боль, возможно, даже недель. Он начал чувствовать, что не может вспомнить, когда её не было.
— Неожиданно, — сказал Полковник.
Таннер кивнул.
— Мы всё еще не знаем, что случилось, но мы знаем, что он мёртв.
Он сбросил файл с материалом на экран Полковника, наблюдая как тот на другом конце линии принимает его. Таннер знал, что там было: вызывающее ужас изображение, на котором было запечатлено, подпертое на командном кресле, расчленённое туловище, прямо перед ним аккуратно сложены в кучу его конечности. Голова была раздроблена и деформирована, она едва ли напоминала человеческую.
— Это обрывок одной из передач, которые нам удалось сберечь. Собственно, последнее, имеющееся у нас, изображение.
— Откуда ты знаешь, что это Данте? — спросил Полковник.
Полковник был крепким человек, думал Таннер: его голос был таким же, как и раньше, словно он смотрел на чью-то свадебную фотографию. Таннер прокрутил участки изображения на его мониторе.
— Здесь и вот здесь вы можете увидеть небольшое количество волос. Они запеклись в крови, но мы вполне уверены, что это волосы.
— А, да, — сказал Полковник, — теперь вижу.
— Хеннесси был лысым, — простодушно пояснил Таннер.
Полковник откинулся в кресле, задумавшись.
— Что произошло? — спросил он.
Таннер пожал плечами.
— Что-то пошло не так, — сказал он. — Больше мне сказать нечего.