В целом, обед прошел неплохо. Гарри даже не ожидал, что с Риддлом может быть так весело. Но весело было, хотя бы потому, что они оба были саркастичны и не стеснялись оскорблять друг друга. Гарри придумывал всё новые заковыристые ругательства в его сторону, и он отвечал тем же. Но это скорее походило на соревнование в остроумии, а не на настоящую перепалку. Как будто в старую песню добавили новый припев, и она стала лучше.
Именно так всё могло бы быть, если бы Риддл не был таким злобным и подлым.
По пути обратно Гарри настороженно всматривался в прохожих. На него откровенно пялились, но не так, как обычно — с неодобрением и даже страхом, а заинтересованно. Как будто из-за накачанной задницы волшебное сообщество готово было простить ему криминальную морду и растрёпанные лохмы. В какой-то момент он даже почувствовал себя лучше. Членом этого общества, а не мусором под их ногами, на котором все поставили крест.
— Не будь таким самодовольным, Анжело, — испортил всё Риддл, идущий за ним следом, словно прочитав его мысли. — Может, попка у тебя и шикарная, но твоя сутулая спина портит весь вид. Выпрямись!
Гарри даже в глаза ему не смотрел, а этот козёл всё равно умудрился выцепить суть. Может, теперь ему достаточно посверлить затылок Гарри взглядом, и там начинают крутить диафильм о его жизни?
— Попка? Серьёзно, Риддл? Это что за слово такое? Ты читал книжки для будущих мам? — развеселился Гарри.
— Это более приемлемое обозначение ягодичной мышцы, чем «задница». Меня коробит это слово, — не смутился ни на секунду мистер инопланетянин.
— Поздно отпираться, культурный ты мой! Ты назвал мою задницу попкой, причём шикарной! — Гарри незаметно улыбнулся и решил бить Риддла его же оружием. Он немного повертел перед ним пятой точкой. — Сколько заплатишь за то, чтобы увидеть мою голую «попку», извращенец?
Мерлин, это было самым странным и идиотским, что он делал в своей жизни.
— Заплачу, чтобы ты прикрыл её чем-нибудь, желательно шубой.
— Врёшь же! — Гарри с силой пихнул его в плечо, но тот снова устоял на ногах и больно шлёпнул его по заднице в ответ. — Ты охренел?!
Это уже переходило все границы. Одно дело Питер или Стелла, но Риддл…
— А зачем ты ею вертел, если не хотел, чтобы я потрогал? — противно ухмыльнулся тот. — Другим можно, чем я хуже?
«И действительно», — подумал Гарри. Наверное, нет в этом ничего такого, раз все так делают. Но Риддлу нельзя, потому что он Риддл.
— Мерлин, — закатил глаза он. — Ты последний в списке тех, кому бы я дал потрогать свою задницу. Даже после Снейпа стоишь.
Настроение, вопреки всему, было замечательным. Подкалывать Риддла так сказать «легально» было очень весело. Не будь он таким мудаком, Гарри бы даже мог сказать, что ему нравится проводить с ним время. Очень нравится.
Но Риддл был мудаком и отрыжкой Мордреда.
— А первый кто? Твой начальник?
— Нет, для меня он староват, — Гарри передёрнул плечами и почему-то подумал о симпатичном рыжем продавце из первого торгового зала, которого заприметил сразу, как заступил на свой «пост», но сразу же отогнал от себя смущающие мысли.
Как вообще они пришли к обсуждению таких странных… тем.
— Не забудь сообщить ему о недопустимости подобных прикосновений, кстати, если не хочешь однажды оказаться в его кабинете без нижнего белья, которого на тебе, так удачно, нет.
— И как я должен это сделать? — обернулся через плечо Гарри, покраснев задорной помидоркой. — Мистер Пембертон, не трогайте меня за жопу, а то я буду кричать и плакать — так, что ли? Ах, простите. За ягодичную мышцу!
— Ты не перестаёшь меня удивлять, — нахмурился Риддл. — Ты же так трясёшься за свою гордость, огрызаешься когда надо и не надо. Неужели так сложно сказать недоумку, что, если он ещё раз притронется к тебе неподобающе, ты ему что-нибудь сломаешь?
Они остановились посреди узкой улочки между аптекой и магазином.
— Это же начальник, — возмутился Гарри. — Как я могу говорить с ним о таких вещах? Это неприлично. Где я ещё столько денег заработаю? Уволит меня, и придётся мне идти на панель торговать этой самой мышцей.
Или воровать органы у жмуриков, но Риддлу об этом лучше не знать.
— Это ты мне о приличиях рассказываешь? Как кулаками размахивать — так ты первый, а как только тема доходит до секса — так ты сразу приличным становишься. Скажи, что ты несовершеннолетний, притворись недотрогой, просто посмотри угрожающе в конце концов, как ты умеешь, — Риддл поджал губы, что означало — чайничек начал закипать.
Гарри не знал, куда себя деть. Слово «секс» из уст Риддла вылетело так естественно! Гарри не мог говорить об этом, ни с ним, ни с кем-нибудь другим. Это же что-то сугубо личное!
— Да тебе-то какая разница? Будут проблемы — разберусь, — Гарри захотелось ударить его по губам, чтобы он перестал делать вид, что беспокоится о сохранности его, Поттера, задницы. — Тебя бы я ещё не спрашивал, что мне делать. Мне не нужна твоя забота, я же сказал! Мудак.
Он развернулся и направился в свой магазин, пока ещё мог обойтись без агрессии. Губы он поджал, надо же! Притворяется, что заботится о нём, козёл. Ну зачем ему эти игры? Какое извращенное удовольствие он испытывает, играя с чувствами Гарри?
Сука.
Настроение тут же испортилось. Гарри слишком расслабился, увлёкся перепалкой с ним, растерял бдительность. Он следует плану Риддла, как барашек на веревочке.
— Разберись. Зайду за тобой после работы, ты тоже работаешь до семи, — внезапно сказал Риддл, как будто это было их обыденным поведением.
— Не надо, — Гарри покачал головой. — Не думай, что мы теперь с тобой друзья или приятели, или даже вообще люди, готовые разговаривать дольше двадцати минут в день.
— Мы провели вместе час, — его лицо приобрело нечитаемое выражение. — И нам идти в одну сторону. В одну квартиру.
— Всё равно, — упрямство и задетая гордость полезли наружу с новой силой. — Не обязательно делать хорошую мину при плохой погоде. Не хочу проводить с тобой столько времени наедине. Не хочу играть в твои игры.
— Я пытаюсь быть лучше, — прошептал он потерявшими цвет губами. — Я не хочу причинять тебе вред, идиот.
— Но почему? Я не могу понять твою мотивацию, Риддл! — Гарри подошёл к нему вплотную и схватил за шею. — Ты же любишь давить на больное. Ты садист. Я никогда не поверю в твои добрые намерения.
Он позволил ему заглянуть в своё сознание. Снова. Потому что не мог выразить словами даже половины того, что чувствовал.
Обида. Ненависть. Злость. А ведь они могли бы быть… Если не друзьями, то приятелями. Они понимали друг друга, иногда даже без слов. Они оба были «не такие». Из-за этого было особенно больно. Гарри как будто предали, хотя ни в чём не клялись.
— Я не знал, что настолько всё испортил, — дыхание Риддла осело на губах Гарри, графитовые глаза скрылись за густыми ресницами.
А затем он удивил Гарри. Он развернулся и молча ушёл.
Поттеру стало не по себе. Не потому, что он почувствовал угрозу, а потому, что ощутил стыд за свое поведение. Гарри расстроил его, без всяких сомнений. По-настоящему.
— И что с ним творится? — пробурчал он себе под нос и вернулся на работу.
Не должен он стыдиться. Риддл доставал его шесть лет, а теперь угостил обедом и ждёт, что Гарри станет его карманным подпевалой? Это просто смешно.
К концу рабочего дня Гарри поймал какое-то философско-пофигистичное настроение. Все мысли были заняты упырём из лавки напротив, так что он забывал смущаться и краснеть от особенно откровенных взглядов покупателей.
Продавцы в магазине носили обычную квиддичную форму, лишь слегка нарушающую общепринятые стандарты, но это теперь казалось чем-то нормальным.
Подумаешь, на форме Миранды вырез. Вырез на форме! Ведь в квиддиче только это и важно — продемонстрировать декольте. Вдруг туда снитч залетит.
А тот самый рыженький продавец — улыбчивый парень по имени Чарли, носил на своих слегка тесноватых бриджах крепления для метел, на которых обычно судьи торжественно ввозили на поле сундук с мячами. Он как-то хитро обмотал эти коричневые кожаные ремешки вокруг талии и закрепил на бедрах так, что они буквально заставляли смотреть на его крепкую задницу и бедра.