— Я голыми руками могу вырвать эти ножки и сплести в одну, если будет нужно, — в его голосе появились незнакомые Гарри интонации. Голос стал ниже, глубже… От этого голоса у Гарри волоски на руках и затылке встали дыбом. — Но я имел в виду немного другое. Польза — не то слово, которое я хотел сказать.
— А какое слово ты хотел сказать? — отчего-то севшим голосом поинтересовался Гарри, глупо моргая. Он чувствовал, что что-то упускает.
Внезапно он понял, что нависает над лежащим в кровати Риддлом, одетым в одни пижамные штаны.
В комнате было очень мало света — единственное окно выходило на восток и последние лучи заходящего солнца не озаряли своим присутствием это странное место. В этой сгущающейся темноте Риддл выглядел таинственно, опасно и… завораживающе.
Сумерки были ему к лицу.
— Иди, Поттер. Пока я не передумал, — криво ухмыльнулся Риддл, прикрывая горящие глаза.
И Гарри решил послушать его и свою интуицию, которая вопила, что грядёт какой-то адский пиздец. Он взял грязную тарелку с тумбочки и поспешил сбежать.
Сердце неистово колотилось в груди.
Что он имел в виду? Гарри собирался выяснить отношения, а в итоге вопросов стало ещё больше.
Гарри быстро поел и заперся в своей комнате, чтобы больше не пересекаться с ним.
— Не нравится мне это, Черч, — прошептал он гипсовому министру. — Я печенкой чувствую, что он снова придумал что-то. Даже если это будет не унижением, мне всё равно страшно. Он угрозами устроил меня на работу ради смеха, что дальше?
Черчилль ничего не ответил.
Гарри вытащил свой сундук из-под кровати, открыл и залез в потайной карман на дне. Там он хранил мантию-невидимку, доставшуюся от отца, альбом с фотографиями родителей и…
— Привет, чучелко, — улыбнулся он, достав небольшую куколку в виде себя самого.
На самом деле, кукла была скорее забавная, чем обидная. Гарри не мог не улыбаться, когда смотрел на выпученные глаза, гротескно увеличенные до размера круглых окуляров сломанных очков, на две ножки-макаронины, торчащие из-под большой футболки с дыркой на подоле, обутые в крошечные уродливые кроссовки, на стоящие дыбом чёрные волосы и старательно нарисованные шрамы на тряпичном лице.
Он не смог её выкинуть. Он представлял, как бесчувственный, холодный, как айсберг, Риддл пыхтит над созданием этой куклы, как на полном серьёзе размышляет, из чего сделать глаза, как рисует шрамы и кропотливо трансфигурирует маленькие кроссовочки, и начинал улыбаться.
О чём он только думал, когда решил прислать ему эту куклу на Рождество?
Гарри, найдя утром единственный подарок у своей кровати, ржал, как молодой фестрал и тут же попросил младшекурсника, оставшегося на каникулы в школе, снять на колдокамеру его вместе с этой куклой. Он напялил на голову рождественский колпак и наколдовал такой же для маленького Гарри, уселся в кресло на фоне ёлки и усадил игрушку на своё плечо — в лучших традициях рождественских открыток, которые делают семьи для рассылки родным и близким, и показал в колдокамеру средний палец, ослепительно улыбнувшись. Это была одна из тех редких его улыбок — совсем настоящая, искренняя. Жизнь не давала ему поводов улыбаться, в основном.
Колдофото получилось просто чудесное, он попросил сделать их два — одно оставил себе, а другое отправил Риддлу, написав типичное рождественское поздравление на обратной стороне, чтобы он знал, что не смог испортить Гарри настроение в этот чудесный праздник.
С тех пор тряпичный Гарри всегда был с ним. Грустно было признавать, но это был первый его настоящий подарок на Рождество. Дырявые носки и зубочистки от Дурслей не считались.
Получается, его первая валентинка на День Святого Валентина тоже была от Риддла. Ведь он вкладывал в эти подарки смысл, отталкивался от характера Гарри, а значит, это точно считалось подарками?
Гарри посмотрел на куклу и попытался убедить себя, что хранить это — вовсе не стыдно, и что ничего ужасного Риддл с ним не сделает.
— Он уже не тот противный мелкий засранец, правда, чучелко? — спросил он у куклы. — Зачем ему издеваться надо мной? У него всегда такой вид, как будто все окружающие ведут себя, как дети, а он один такой рассудительный взрослый. Он ведь уже перерос пакости, правда? Он не представляет угрозы, максимум позубоскалит. Он просто… Так веселится.
Но Гарри и не чувствовал угрозы. Он чувствовал надвигающийся апокалипсис, тот самый, который не хотел признавать, впервые увидев Риддла в этой квартире в одних штанах. Он вдруг понял, что всё изменилось между ними очень круто и безвозвратно.
На следующее утро начался какой-то сюрреализм.
— Доброе утро, курилка, — Риддл ворвался на кухню, источая энергию и хорошее настроение.
Гарри сразу поперхнулся дымом и закашлялся.
— Вот видишь, — Риддл заботливо похлопал его по спине. — Курение убивает.
— Это ты меня убиваешь, — прохрипел Гарри, скидывая с себя его руку. — Чего это ты такой радостный? Все магглы ночью умерли от чумы?
— В таком случае я бы испёк торт. Сам, — ответил тот, шутливо подняв руки в воздух. Он отошёл от обескураженного Гарри и налил себе свежесваренный кофе. — Неужели у меня не может быть хорошего настроения просто так?
— Быстрее Снейп начнёт носить розовый парик и каблуки, — Гарри посмотрел ему в глаза, передавая весь свой скепсис по поводу этого заявления.
— Фу, — скривился тот, потому что Гарри не поскупился на подробности. — Не порть мне аппетит.
Гарри пожарил им яичницу и сделал тосты, пока Риддл, вальяжно развалившись на стуле, читал газету и пил свой кофе без сливок и с огромным количеством сахара, чёрный, как его сердце. Граф Долбоклюйский в декорациях рабочего класса.
Завтракать с ним вместе было очень и очень странно. Гарри не мог отделаться от ощущения, что в какой-то момент провалился в параллельную вселенную, где по какой-то прихоти судьбы Риддл оказался настоящим живым человеком, а не адской отрыжкой преисподней.
— Хочешь узнать свой гороскоп на день? — спросил Риддл и откусил тост, как будто подобные беседы были для них обыденностью, даже не подозревая, что Гарри только что признал его принадлежность к роду человеческому.
— Ты что, веришь во всю эту чушь? — удивился Гарри.
— Конечно нет, прорицания и астрономия вообще плохо сочетаются, несмотря на утверждения профессора Треллони об обратном. Но мне нравится читать эту чепуху. Слушай, что пишут о козерогах: похоже, сегодня Вам предстоит весьма приятная встреча. Вы познакомитесь с человеком, отличающимся таким же обаянием, умом и остроумием, как и Вы. Ну разве не прелесть? Как будто кто-то может быть хоть капельку таким же умным и обаятельным, как я.
Гарри прикрыл рукой рот, чтобы не заржать.
— Такой самовлюбленной сволочью точно не может быть никто в целом мире, — хмыкнул он. — Даже твой знак зодиака намекает на то, что ты — козлина.
— Ты совершил слишком много ошибок в слове «великолепный», — противненько улыбнулся тот, и Гарри закатил глаза. Кажется, он поторопился записывать Риддла в люди.
— То есть против сволочи ты ничего не имеешь?
— Негативный окрас этого термина слишком преувеличен.
— Мерлин, помоги нам! Этот человек способен усыпить меня за секунду!
— Почему это? Я имею в виду, что некоторые качества, свойственные… —
Гарри уронил голову на плечо и громко захрапел.
— О, перестань! — Том пихнул его ногой под столом. — Я просто имею своё мнение…
— А про меня что пишут? — нагло перебил его Гарри, пнув ногой в ответ. Слушать его разглагольствования не было никакого желания, Риддл мог долго распинаться о всякой фигне.
— Что ты много хамишь, а потому умрешь молодым, — угрожающе прошипел Риддл, но всё же пробежался глазами по странице газеты и коварно улыбнулся. — Следуйте своим желаниям, — зачитал он. — Дайте волю своей альтруистической стороне и сделайте этот мир лучше. Ну, или хотя бы жизнь одного конкретного человека, — он еле сдерживал смех. — Гарри, сами звёзды велят тебе сделать мою жизнь лучше.