— Добрее? — снисходительно подсказала Беллатриса. — Это моя прапрабабка Кассиопея. В детстве мы с сёстрами часто спорили, кто из нас больше на неё походит. Андромеда, моя дорогая сестрица, оставившая семью ради жалкого грязнокровки, — её точная копия. Теперь она прячется где-то вместе с Реджи. Трусиха. Энди сама избрала такую судьбу.
— Что ж, по крайней мере портрет вашей сестры никогда не украсит эту галерею, — как бы невзначай заметил Блейз.
Миссис Лестрейндж рассмеялась.
— Какой славный мальчик, — протянула она. — Что ты думаешь о сегодняшнем вечере? А о нашем господине министре?
— Вам ни к чему проверять меня, — выдержав её острый взгляд, ответил Блейз. — Я служу Тёмному Лорду. Вас не было на моей инициации.
— Вот как? — искренне удивилась Беллатриса. — У тебя есть его метка? Как, говоришь, твоё имя?
Только теперь она по-настоящему проявила к нему интерес.
— Моя мать устроила этот вечер…
— Сирена? — перебила Лестрейндж. — Так ты её сын? Ну да, ну да. Забини… Это многое объясняет — хотя бы твою самоуверенность. Этого у твоей матери не отнять. Она уже нашла кандидата на роль следующего мужа? Признаюсь, мне не довелось познакомиться со всеми твоими отчимами. Я была немного занята.
— Зато вам повезло найти подходящего мужа с первого раза, — осмелев, ответил Блейз.
И снова Пожирательница смерти лишь расхохоталась.
— Идём. Твои друзья наверняка тебя обыскались или решили, что тобой закусил грим.
Словно в подтверждение её слов в галерее послышался лёгкий перестук когтей по полу. Блейз обернулся и увидел, что к ним с важным видом семенила Араминта Катриона — мальтийская болонка матери Панси. Одну пинетку любимица миссис Паркинсон где-то потеряла.
— Иди ко мне, Минти, — улыбнувшись, позвал Блейз. — Что, опять ускользнула от хозяйки?
Собака прижала уши и застыла у зеркала в узорчатой раме, отражающего лишь пустоту, как и большинство зеркал в доме. Она боялась подойти.
— Это можно исправить, — сказала мадам Лестрейндж, постучав по ладони волшебной палочкой. — Одно заклинание, и больше убегать не будет.
— Зачем? — весело спросил Забини, вынув из кармана найденный бубенчик. Привлечённая новой игрушкой болонка позволила Блейзу без труда взять её на руки. — Сама вернётся, когда захочет. Я скормил ей целую пачку сахарных тритонов. Я ей нравлюсь. Лучшим доказательством любви является доверие. Без него ничего не получится.
Беллатриса не ответила. Она подошла к зеркалу, внутри которого плескалась чернота, через которую едва-едва проступали силуэты, интерьер совсем других, далёких комнат.
— Доверие… — задумчиво проговорила миссис Лестрейндж, и по её ярко накрашенным губам поползла пугающая улыбка. — Почему бы и нет…
Комментарий к Глава 43 — Кукольник
1) Бураттини — итальянские перчаточные куклы. Главным героем представлений кукольников был Пульчинелла, известный в России как Петрушка. Иногда к Пульчинелле присоединялись другие комедийные персонажи, в основном мужские, но иногда и женские, например, находчивая служанка Коломбина.
========== Глава 44 — Тонкс ==========
— Нам не повезло с погодой, в остальном всё чудесно, — сказала Андромеда, поцеловав мужа в щёку. — Я люблю тебя, — и тут же попыталась убрать след от помады — безуспешно. Он уже не сотрётся. Он жёг, жёг и болел.
— Мы же волшебники, — Тед с большим трудом оторвался от бокала шампанского и поднял волшебную палочку к небу. Его рука дрожала, он слишком много выпил. А ведь Аберкромби предупреждал его: не напивайся на собственной свадьбе. — Метео Реканто! Ну вот, — произнёс Тед, обведя взглядом ещё больше сгустившиеся тучи. — Теперь всё хорошо.
У них всё хорошо, у него всё хорошо. Он всего-то слегка переборщил с выпивкой. Его шатало. Желудок болезненно сжимался. Тед прислонился к шершавой стене. Хотя бы минута передышки… Кто-то сунул ему под нос тарелку со свадебным тортом. То, что нужно!
— Спасибо.
— Ешь молча!
И Тед ел.
У десерта был вкус прогорклого хлеба. Похоже, отец использовал залежавшийся бисквит и старое масло. Он всегда так делал, считая, что несчастным в богадельне, где он работал, не на что жаловаться — кормят их, и ладно.
Они с матерью не хотели приходить, но Тед уговорил их.
«Надо было заказывать торт у мадам Паддифут», — вгрызаясь в свой кусок, печально подумал Тед, но всё равно не мог оторваться. Он был голоден. Так голоден, что съел бы сейчас всё, даже подошву.
— Ты весь перепачкался, — сказала мать, утерев ему лицо. Влажный платок приятно остужал кожу. Тед подался навстречу прохладе, прижался щекой. Его лихорадило. — Грязнуля. Какой ты гадкий…
— Прости. Здесь так жарко, мама.
— С ума сошёл? Мы замёрзли, а ему жарко… Вечно ты не такой, как все. Ненормальный, как и все подобные тебе.
— Нет-нет! Я не сумасшедшая, — обиженно сказала Батильда Бэгшот, склонившись над Тедом. Она походила на большую птицу в своей гигантской вязаной шали, из которой тут и там торчал пух. — Я не рассказывала вам о своём племяннике? Вы должны меня выслушать, целитель Тонкс. Мне так одиноко. Мне страшно. Здесь так темно.
— Разумеется, — пошевелив потрескавшимися губами, произнёс Тед. — Я помогу вам, как только разберусь с остальными гостями.
А их было много. Они окружали его, выползали из темноты, трясли и настойчиво спрашивали: «Где Андромеда? Где Регулус? Где Гарри Поттер?»
— Молчи, Тонкс. Так держать! Не говори им ни слова, поганым крысам, — проскрежетал чей-то голос. Тед заставил себя повернуться к его обладателю.
Грюм.
Пусть не сразу, но Тонкс его узнал. Вместо волшебного глаза на лице Аластора зияла дыра. Тед глядел в неё и проваливался в липкий кровавый мрак. Зачем он здесь? Может, Грюма пригласила Дромеда?
— Это я позвала его, папа, — из ниоткуда выплыла Дора. Она нарядилась в любимое жёлтое платье с открытыми плечами. Так сейчас модно. Это современно. Вот только плечи дочери были покрыты следами от укусов. Её шея, руки, ноги… На неё словно напала огромная собака. Или оборотень. — Я мечтаю стать аврором! — заявила Нимфадора, полупрозрачным призраком маяча возле решёток. — Поступить на стажировку в Аврорат. Ты столько раз рассказывал о своём друге Фрэнке Лонгботтоме. Он — настоящий герой, правда?
Тед схватился за голову.
«Нет!»
В небе сверкнула молния, величественная красная молния. За ней пришёл гром.
Ударил по ушам. Нет, не гром. Голос. Страшный ожесточённый голос. Он требовал. Ему нужно знать.
Виски прострелило, будто кто-то огрел Тонкса битой по макушке. Зубы клацнули друг о друга. На несколько бесконечно долгих секунд Тед ослеп, уверенный, что черепная коробка вот-вот треснет. Красная пелена окутала мир вокруг, и он стоял посреди неё. Он был никем, он был нигде, а потом из багровой дымки проступили образы.
— Нет? — переспросил Фрэнк. Как щегольски он одевался! По всему видно — настоящий волшебник, а не какой-то жалкий грязнокровка без рода и племени. — Вот так номер! А ещё друг называется, — со смешинкой в светлых глазах сказал Лонгботтом. — Я всегда подозревал, что ты дружишь со мной только из-за фирменного маминого штруделя.
— Я не знал, что Августа готовит его сама, — ответил Тед, пожимая ему руку. — Думал, ваши домовые эльфы.
— Разумеется, всё из-за штруделя, — из-за крепкой спины Фрэнка показалась Алиса. — Я тоже вышла за тебя замуж, дорогой, исключительно из-за него.
Лонгботтомы рассмеялись.
— Поздравляю тебя, Тед, — сказал Фрэнк. — Невеста безумно хороша.
— Умопомрачительна! И ты тоже молодец, — подхватила Алиса. — Семнадцать Круциатусов подряд! Я считала!
— Конечно, со мной не сравнишься, — привычно красуясь, продолжил Фрэнк, — я выдержал двадцать четыре. Алиса — тринадцать.
— Возьми, — она протянула Теду сложенные черпаком руки и осыпала его фантиками: золотыми, пурпурными, синими. Они жалили его кожу, превращаясь в ядовитых насекомых, заползали под рубашку и впивались в плоть. Пчёлы, пчёлы…