— Хватит! — вскричал Тед.
— Ещё! Ещё! Ещё! — настаивали гости, стуча вилками и ножами по стеклянным бокалам. — Целуй её! Целуй!
Тонкс поднял глаза на Андромеду, его прекрасную Андромеду с ликом Медузы Горгоны. Её волосы вились во все стороны — пружинящие змейки. Губы растянулись в загадочной блуждающей улыбке. Ярко-красные губы.
— Мы давно не виделись, — сказала она, омываемая нестерпимо-ярким светом. — Ты весь горишь. С тобой хорошо обращались?
— Мы делали всё, как вы приказывали, госпожа, — пропищало существо, напомнившее Теду гнома из диснеевской «Белоснежки» — лысого, ушастого и морщинистого. Одежда висела на нём тряпкой, может, ею и была. — Старались изо всех сил, но он прибыл сюда таким слабым… он бредил, а после вы… вы…
— Знаю. Я с детства ломала любимые игрушки, а Цисси всё ревела. После пропажи кролика она вовсе не разговаривала со мной целый месяц. Смешно!
Губ коснулось что-то мокрое.
— Пей.
Тед попытался глотнуть, струйка пахнущей любистоком жидкости вытекла из уголка его рта и побежала по подбородку.
— Прости, — сипло пробормотал он, сглотнув и прикрыв глаза. — У меня нет сил.
— Ничего.
Женская рука погладила его по спутанным волосам. В воздухе запахло жасмином — любимыми духами Дромеды.
— Выпей, тебе станет лучше. Обещаю.
— О чём ты думаешь? — спросила она, когда Тед начал дремать. Ему давно не было так спокойно.
— Ни о чём, — ответил он сходу. — Нет… я думаю о нашей дочери. Я беспокоюсь о ребёнке.
Андромеда целую вечность молчала. Почему?
Когда он открыл глаза, из окна лился слабый дневной свет. Тед не мог понять, где он и когда. Зрение его подводило. Силуэты предметов вокруг расплывались. Небо снаружи будто бы падало. Жаворонки сыпались на землю безжизненными камнями. Неужели он всё ещё спал?
— Чего ты хочешь? — шёпотом спросила Андромеда, сжав его ладонь.
— Я хочу вернуться домой, а ты?
— Больше всего на свете. Ты доверяешь мне, Тед? Ты меня туда отведёшь?
========== Глава 45 — Регулус ==========
— Гарри, ты спрашивал с десяток раз, и я столько же раз отвечал, повторю и сейчас: у Финеаса Найджелуса нет больше портретов, — терпеливо произнёс Регулус. — Один висит на Гриммо, второй появился в Хогвартсе в день его смерти.
— Нет, — упрямился Поттер, глядя прямо перед собой. — Это невозможно.
— Я был на Гриммо и при тебе спрашивал Финеаса о других картинах. Ты слышал, что он сказал.
— И всё равно я ему не верю! — талдычил Гарри.
Регулус вздохнул.
— Я сдаюсь.
Белоснежная пенная лапа взметнулась, карабкаясь вверх по скале, на которой они стояли, но силы её покинули, и она с разочарованным вздохом отступила от мыса.
— Может, объяснишь, в чём дело?
— Если бы я сам знал, то не спрашивал бы.
Сама лаконичность. Да и разве можно что-то требовать от Поттера, тем более, у которого мозги набекрень. Необычные видения, телепатическая связь с Тёмный Лордом… ничего хорошего ждать от этого не следовало. Упорством Гарри пошёл в отца; с другой стороны, Джеймсу удалось сдвинуть стену — завоевать сердце Лили Эванс.
В победу Гарри хотелось верить больше, чем Регулус смел себе признаться.
Они неплохо поладили. Поттер по-прежнему не мог войти внутрь «Гнезда», но периодически давал о себе знать короткими визитами на побережье, во время которых делился предположениями по поиску последнего крестража.
— Почему ты так уверен, что эта вещь должна быть обязательно связана с факультетом Равенкло? — спорил с ним Регулус. — С тем же успехом крестражем может оказаться реликвия Гриффиндора или вообще не связанная с Основателями безделушка.
— Риддлу не удалось заполучить меч Гриффиндора, когда была возможность. А что ещё это может быть?
— Как скажешь, — Блэк поймал на рукав снежинку. Первый день зимы оповестил о себе первым снегом. — Что об этом думает Гермиона?
Гарри попытался согреть озябшие руки дыханием.
— Поди разберись в её записях! А вслух она почти ничего не говорит, зарылась в книжки. Ей так спокойнее. Боюсь, мы засиделись у тётки Рона… Люди гибнут, пока Избранный полирует задницей диваны.
— Ты заговорил о себе в третьем лице? — невесело ухмыльнулся Регулус. — Мне следует обеспокоиться твоим душевным здоровьем или разросшимся эго?
— Что, своему тесно? — отбил подачу Гарри, плотнее запахнув мантию.
— Не вини себя, Поттер, — сказал Регулус, посмотрев ему в глаза, и тот поспешил отвести взгляд.
— Холодрыга! Как ты не мёрзнешь?
— Согревающие чары. Всё гениальное просто.
— Спасибо, сенсей, а то я не догадался! Они здесь моментально выветриваются.
— Заколдуй мантию, а не воздух вокруг. А ещё лучше попроси Уизли зачаровать тебе грелку и засунь её себе…
— О, Блэк, будь добр, заткнись! — отозвался Поттер, что не помешало им обоим по-мальчишечьи улыбнуться.
— Пошли, провожу тебя до «порога».
«Порогом» они прозвали поваленное дерево на берегу. Стоя возле него, можно было увидеть «Гнездо альбатросов», если ты посвящён в его тайну. Шаг влево или шаг вправо — и перед тобой одни скалы.
— Как вы тут вообще? — спросил Гарри.
— Дора стала заметно круглее, — сказал Регулус, ступая по укутываемой падающим снегом гальке. — Люпин сам не свой, проверяет порт-ключи для магглорождённых. Не знал, что паранойя заразна, но после того, как склад в Уэст-Бромидже был скомпрометирован, в Ордене все встали на уши. Я почти никуда не выхожу, но Люпин каждый день мучает меня нелепыми вопросами, пароли-явки… Грозный Глаз мог бы им гордиться.
— Выяснили, чья была лань? — напряжённо спросил Поттер.
— Нет. По словам Кингсли, голос сообщившего о засаде узнать было невозможно, всё равно что слушать запись на маггловском механизме. Я не запомнил его название.
— Ремус сказал, что точно так же выглядел патронус моей матери.
Блэк пожал плечами.
— Без понятия. Я не умею вызывать патронус, Гарри. Пожирателям смерти эти чары не под силу, хотя, признаюсь, никогда и не пробовал по-настоящему.
Они дошли до дерева, обросшего водопадом сверкающих соляных капель, и остановились.
— Никак не пойму, почему ты присоединился к нему? — пробормотал Поттер. — Почему стал служить Лорду?
— Тебе пора, Гарри, — с кривой улыбкой произнёс Регулус. — Отложим разговор о моём негодяйском прошлом на потом. Тебе нельзя подолгу задерживаться здесь. Надеюсь, тебе хватит ума не наделать глупостей, и, Мерлина ради…
— Я передам Гермионе, что ты о ней спрашивал.
— Но я этого не делал! — возмутился Блэк.
— Бывай! — выкрикнул Гарри, исчезая в витке аппарации.
Регулус побрёл к дому, машинально перекатывая в пальцах зачарованный галлеон — хитро заколдованную вещицу, которую Орден перенял у Отряда Дамблдора для обмена срочными вестями. Гермиона зачаровала монеты для всех фениксовцев, связав между собой Протеевыми чарами. Чтобы разорвать их, достаточно поскрести по пузу дракона, изображённого на лицевой стороне монеты. Увы, от Чёрной метки так легко не избавишься. Временами она напоминала о себе назойливым покалыванием, иногда предплечье жгло так, словно к нему приложили раскалённый прут.
«Он знает, что я жив, — с долей злорадства успокаивал себя Регулус в такие минуты. — И это его бесит».
Некоторые фениксовцы смотрели на Блэка с открытой неприязнью, но были и те, кто принял его в свои ряды без колебаний. Робардс предложил Кингсли взять с переметнувшегося Пожирателя новый Непреложный обет, а мадам Боунс напоила Регулуса чаем с меренгами в виде лебедей.
Ему не доверяли секреты, как и важные миссии, но с горем пополам признали «своим».
Кричер открыл ему дверь, на ходу перечисляя варианты обеда. Меню за последние недели пополнили наистраннейшие по сочетаемости блюда, которые одна Дора принимала с восторгом.
— Спасибо, Кричер, — сказал Регулус, передав домовику пальто. — Чары подогрева действуют блестяще!
Эльф раздулся от гордости, баюкая тёплую ткань, и последовал за хозяином в гостиную.
Жизнь в «Гнезде» шла своим чередом. Бывало, Блэк ловил себя на мысли, что, если бы не Метка и собрания Ордена, на которые его время от времени брал Ремус, он мог бы забыть о войне. Неужели Магическая Британия смирилась с новыми порядками? «Ежедневный пророк» щедро кормил читателей угодными власти новостями, а «Придира» почему-то задерживал выпуск.