— Ты изменился. Я узнал тебя только по руке. Подарок хозяина, как я слышал?
— Кто… кто тебя вылечил?
— Разве ты ещё не понял, Пит? Меня нельзя ранить и невозможно убить. Удивлён? Думал, только твой Лорд так умеет?
Хвост поджал хвост и удалился под звонкий смех юноши.
— Что же теперь будет? — пробормотал Олливандер. — Зря вы так, молодой человек. С Пожирателями смерти шутки плохи. Они ведь могут убить вас!
«Нет, этот выживет», — ухмыльнулся Крюкохват, покручивая бородку. Было в нём что-то… даром, что хилый. У людей магия вообще чудно устроена. Так сразу не распознаешь. Иногда глянешь — кожа да кости. Ан нет, колдует как Мерлин! Вот у гоблинов всё честь по чести: чем больше клыки отрастил, тем лучше тебя сила слушается. У некоторых клыки всю жизнь растут, а у кого к тридцати годам только высунутся и больше ни на дюйм не поднимутся, хоть железой громамонта смазывай, хоть пыльцу горечавки втирай…
Ночью домовик объявился снова.
— Хозяйка будет довольна Пакстером, — произнёс он, оценив результаты своих вчерашних трудов. — Мастер Регулус идёт на поправку, — эльф щёлкнул пальцами, и в воздухе разлился блаженный аромат куриного бульона с шампиньонами и морковью. — Ешьте.
У Крюкохвата потекли слюнки. Он бы тоже не отказался от грибной похлёбки. Как всё-таки хорошо, что его заначка в виде груши не пострадала. Бережливость — лучшее качество его народа!
Утром гоблин проснулся от холода. Дыхание паром застывало в воздухе. Стена камеры была ледяной. Видать, за ночь с другой стороны навалило снега. Факел, закреплённый в гнезде на стене, освещал коридор желтоватым светом и потрескивал огненными язычками.
Издалека до Крюкохвата долетел голос Хвоста. Он никогда не приходил к пленникам в такую рань. Значит, что-то случилось.
— Прошу простить, мой Лорд. Не знаю, откуда они берутся. Мы прогоняем летучих мышей каждый день, но после ночи эти твари тут как тут.
— Оставь, Хвост. Покажи мне его. Это всё, что меня интересует.
— Да, да, конечно! Вас так долго не было, мой Лорд. Мы так рады.
В коридоре появилось трое людей. Хвоста Крюкохват узнал сразу. Профиль Рудольфуса Лестрейнджа выхватил отблеск огня, а третий человек… Поняв, кто перед ним, гоблин натянул плащ до носа и отполз к стенке, обжигаясь её холодом. Здесь был волшебник, под чью дудку с некоторых пор плясало не только человечье Министерство, но и сам Гринготтс. Его имя не смели называть ни эльфы, ни люди, ни гоблины.
В коридоре захлопали крылья летучих мышей. Шаги становились громче. Волшебники приближались.
Замки на камере Регулуса заскрежетали, решётки рассыпались.
— Сколько же лет прошло со дня нашей последней встречи? — спросил «Тот-Кого-Нельзя-Называть» и неспешно подошёл к юноше, бросившему на того злой взгляд из-под грязной отросшей чёлки. — Как же тебе удалось вернуться? Молчишь… Что стало с твоими манерами, Блэк? Ты не поприветствовал меня должным образом. Не хочешь поцеловать край моей мантии, как когда-то? Нет? Круцио!
Голова юноши откинулась, ударившись о стену, а рот открылся в беззвучном крике, который длился, длился и длился.
«Тот-Кого-Нельзя-Называть» холодно смотрел на несчастного, пока тот не упал на колени. Лестрейндж наклонился, дёрнул его за волосы, чтобы Блэк вновь поднял голову.
— Говори! — приказал он. — Где Гарри Поттер?
И даже тогда этот безумный мальчишка только ухмыльнулся.
— Это бессмысленно, Рудольфус, — сказал «Тот-Кого-Нельзя-Называть», заглядывая в глаза Регулуса. — Он не ответит, потому что не знает. Орден не доверяет ему настолько, чтобы ставить в известность о местоположении Поттера.
Крюкохват поёжился: такой злости в человечьем голосе он никогда не слыхивал.
— Я вижу тебя насквозь, Блэк. Твоё сознание слишком слабо, чтобы ты мог защитить свои маленькие постыдные секреты. Ах! — губы волшебника искривились в усмешке. — Воскрешающий камень… Дамблдор распорядился им с присущей ему сентиментальностью, отдав Поттеру один из Даров. К счастью, не тот Дар, что помог бы ему тягаться со мной в бою.
Тёмный Лорд элегантно покрутил в пальцах волшебную палочку.
— Ещё веришь в его победу? Я считал тебя гораздо умнее, Регулус. Чувства — удел слабых, и, когда ты приносил мне клятву верности, то был с этим согласен. А что теперь? Глупая жертва взамен никчёмного эльфа и любовь к грязнокровке. Разве этого ожидали от тебя твои благородные предки? Это позорит твой род.
— Если что и позорило мой род, так это служба тебе, Том, — выплюнул Регулус. — Вот о чём я жалею каждый день.
«Тот-Кого-Нельзя-Называть» рассмеялся.
Крюкохват сжался в углу камеры, мысленно окрестив Блэка покойником.
— Служить мне — самое унизительное, что ты можешь представить? Мне?! Самому великому волшебнику, ступавшему по этой земле?
— Ты же видишь меня насквозь. Похоже, что я лгу?
Лицо «Того-Кого-Нельзя-Называть», казалось, окаменело.
— Если это послужит тебе наказанием, я могу заставить тебя служить мне.
— Разрешите, Повелитель? — обратился к нему Лестрейндж.
— Говори, Рудольфус.
— Будет лучше убить его, мой Лорд. Блэк был дружен с моим братом. Они с Рабастаном много и упорно тренировались, в том числе учились сбрасывать Империус. Заклятие подчинения, при всём уважении, господин, долго не продержится. Рано или поздно Регулус сбросит его, что приведёт к появлению предателя в наших рядах.
— Слышал? — «Тот-Кого-Нельзя-Называть» повернулся к Блэку. — Рудольфус считает, что верный союзник из тебя не получится.
— Спасибо за комплимент, Руди.
«Тот-Кого-Нельзя-Называть» улыбнулся своей ужасной улыбкой.
— Я знаю все секреты и помыслы, все тайны твоего сердца, которые глупцы вроде Дамблдора величают сокровищем рода людского. Любовь… Они воспевают любовь, а я называю это похотью. Сострадание? Нет. Я говорю, что это слабость. Дружба? Где уж там… скорее выгода. Но есть то, в чём мы с тобой сойдёмся, мой юный бунтарь. Долг. Хорошо знакомое слово с детства, не так ли? Так вот, ты мне его ещё не отдал. Твоя преданность осталась в прошлом. Хорошо. Я мог бы обратить тебя в прах, сделать беспомощным магглом, но поступлю иначе. Ты мне послужишь, Блэк, хочешь ты того сейчас или нет, — он поднял палочку. — Никто не смеет ослушаться Тёмного Лорда. Никто.
Воздух, казалось, загустел.
Хвост попятился. Лестрейндж молча отступил в коридор.
— Я помогу тебе, Регулус, стать тем, кем ты всегда стать боялся! — объявил «Тот-Кого-Нельзя-Называть». — Обливиэйт!
Комментарий к Глава 46 — Гоблин
1) «Лепрекон» в волшебном мире не только волшебный человечек, но и фальшивый галлеон.
========== Глава 47 — Нарцисса ==========
Падал снег.
Нарцисса не любила зиму. Она всё время мёрзла и регулярно обновляла согревающие чары, нанесённые на одежду, а ведь декабрь только начался. В парке засыпало все дорожки. Декоративный пруд замёрз. Цветные камешки, выложенные на его дне, спрятались под корочкой льда.
Регулус зачерпнул горсть снега, лишив снежной шапки бортик изгороди. У кузена были тонкие запястья и длинные пальцы музыканта. Тётя заставляла его упражняться в игре на пианино и следовать нотам, но Регулус предпочитал музыке квиддич. Иногда, казалось, снитч сам летел ему в руку.
Кузен растёр снег между пальцами, как будто привыкал к ощущению холода, покалывающего кожу. Он будто узнавал мир заново и, бывало, подолгу уходил в себя, сделав что-то совершенно обыденное. Так, например, получив на ужин маковый рулет, Регулус несколько минут как заворожённый смотрел на столовые приборы и вдруг сказал:
— Я не помню, нравилось ли мне это блюдо раньше.
— Нравилось, — ответила Нарцисса, осторожно выудив нож из его руки и отрезав кусочек рулета. — Попробуй, ты просто забыл.
Она не могла на него насмотреться, но одновременно страдала в его присутствии. Слишком много воспоминаний тянулось за Регулусом. Её воспоминаний, конечно, ведь свои он потерял. Кузен помнил то, что Тёмный Лорд ему позволил, ни больше ни меньше. Бесцеремонное вторжение Волдеморта в его разум начисто стёрло последние годы из жизни Регулуса, вернув того в то время, когда его волновали лишь экзамены и Кубок школы.