— Это тебе тоже Флинт доложил? Надо укоротить ему язык.
— И всё-таки недобиток Дамблдора нам ни к чему. От Шеклболта следует избавиться, — взялся за старое Сэмвелл. — Надеюсь, за ним установлена слежка?
— Никуда он не денется, не беспокойтесь. Стоит ему взмахнуть палочкой, и мы будем знать. Ни один магический след не пройдёт мимо наших наблюдателей. Кольцо сжимается. Со дня на день мы усмирим всех. Следующий на очереди — слабоумный Лавгуд.
— Наконец-то! Его газетёнку давно пора запретить и перекрыть маггловским выродкам все пути к отступлению.
— Верно сказано, дружище.
— Тёмный Лорд милосерден, раз столько терпел подобное неуважение. Нужно было убить этих магглолюбцев, пресечь на корню.
Долохов издал хриплый смешок.
— А вы всё рвётесь воевать, Сэмвелл.
— Никто не посмеет обвинить меня в трусости!
— Не горячитесь, — миролюбиво сказал Лестрейндж. — Нам пора откланиваться!
— Хорошо, хорошо, — откликнулся Нотт. — Мариус, проводи моих добрых друзей!
Лишь тогда Тео понял, что отец тоже всё это время был в кабинете, только не произнёс ни единого слова. Теодор ретировался от двери ко входу в гостиную.
— Господа, — дед выкатил коляску в коридор и обратился к покидающим дом гостям, — рад был снова увидеться с вами.
Лестрейндж и широкоплечий Долохов, который вместо принятой в обществе мантии носил нечто, похожее на старинный военный мундир, учтиво раскланялись и удалились.
— Тео, — отец сдержанно улыбнулся, увидев сына. — С приездом.
Взгляд Сэмвелла Нотта, наоборот, стал холоден, любезное выражение растаяло, а тон резко изменился.
— Как давно ты стоишь здесь? — требовательно спросил он, заприметив внука.
— Я только приехал и сразу поспешил засвидетельствовать почтение вам.
— Ну-ка, подойди ближе. Посмотри на меня! Легилименс!
Виски Тео прострелило болью, будто кто-то ломился через крепостные стены, которыми служила черепная коробка. Дед не стал церемониться и прощупывать почву, он вторгся в разум Теодора, как кровожадный гунн в римские провинции. Сопротивляться не было смысла. Пришло время опробовать совет Снейпа. Масса воспоминаний-пустышек наполнили сознание Тео. Вот поездка в Хогвартс-экспрессе и высмеивающий Лавгуда Малфой, вот взорвавшийся котёл, вот пропущенный квоффл на матче с Гриффиндором, вот рыдающий пятикурсник, которого Теодор не решился проклясть на уроке Кэрроу…
— Слабак, — припечатал дед, опустив волшебную палочку. — Неудивительно, что Тёмный Лорд до сих пор не призвал тебя. Маркус, твой сын — бездарность! Ты рано отпустил вожжи, и теперь мы пожинаем плоды.
— Я…
— Молчи, что уж теперь! — дед вновь воззрился на Теодора, неодобрительно поджав тонкие губы. — Твоим однокурсникам есть чем гордиться, их отцам есть, чем гордиться, но не мне. Ты такой же бесхребетный, как твой отец.
— Вы предпочли бы, чтобы ваш сын отсидел семнадцать лет в Азкабане, например, как Рудольфус Лестрейндж?
— Наглец! Что ты знаешь? Братья Лестрейнджи… Они… Они отдали свою репутацию, но не свою верность. Их сердца всегда были верны Тёмному Лорду. Они не отреклись от Повелителя перед угрозой заключения и верили в его возвращение! Ты… ты — неблагодарный, никчёмный ребёнок! Впрочем, кого ещё могла принести в семью маггла? Мне жаль, что ты мне родня, что в тебе течёт кровь моих предков!
— Мне тоже, — сказал Теодор, оставив деда возмущённо глотать воздух, а отца — его успокаивать, и не спеша побрёл обратно наверх.
Сердце, казалось, готово было выскочить из груди от бешенства. Тупая покорность отца заставляла Тео ненавидеть его почти так же, как он ненавидел в эти минуты старикашку Сэмвелла. Пусть это неразумно, несправедливо, но избавиться от обиды в груди было невозможно.
Он вынудил себя улыбнуться, найдя мать за развешиванием его школьных мантий. Многие-многие вещи, браться за которые вручную чистокровкам и в голову бы не пришло, она делала сама. Ну и какой из неё потомок Хельги Хаффлпафф? (1)
Затем она заметила пятно от шоколада на кармане Тео и одним взмахом палочки вычистила ткань.
Разве это не чудесно?
Разве магглорождённый волшебник перестаёт быть волшебником из-за того, что кто-то в кресле министра магии назвал его выродком и ошибкой природы?
— Мама, — произнёс Тео, наглухо закрыв дверь в комнату, — ты как-то рассказывала о маггловских приборах. Как ты думаешь, у секретаря маггловского министра есть телефон?
Комментарий к Глава 48 — Теодор
1) Считалось, что волшебники Смиты ведут свой род от Основательницы Хогвартса — Хельги Хаффлпафф.
========== Глава 49 — Люпин ==========
Ремус сел, поставив локти на колени и спрятав измождённое лицо в ладонях. Он пытался унять гул в голове, побороть всепоглощающее желание убивать. Кровь пульсировала в висках, под кожей поселился пчелиный рой, а во рту развернулась пустыня. На ноющую боль в костях и ломоту в теле Люпин давно махнул рукой. Органы по очереди восстанавливались, возвращались в нормальное состояние.
«Нормальное» — означало: «человеческое».
Ему было тяжело даже сидеть и ещё тяжелее вспомнить самого себя. Первые минуты после превращения всегда такие — полное опустошение.
Из-за природы своих способностей он невольно обладал более чутким слухом и обонянием, поэтому мир обрушивался на него резко и беспощадно, проглатывал с головой. Ремус слышал, как на окраине пригорода загудел компрессор — это кровельщики взялись с утра пораньше за ремонт протекающей крыши, как по просёлочной дороге проехала снегоуборочная машина, а со стороны магазинчика на обочине запахло мыльной водой — там протирали витрины.
Ещё одна ночь позади.
План Ремуса был простым и незатейливым: запереть себя в старом проверенном логове, наложив на замки десятки чар. Так меньше вероятности, что что-то пойдёт наперекосяк.
Постепенно звуки смолкали, слух приходил в «норму».
За ночь у заброшенной хижины лесника выпал свежий снег, следов было не видать — значит, отталкивающие магглов чары, как и прежде, действовали превосходно, хотя в такую глушь в декабре всё равно никто не забредал.
Покинув импровизированное «логово», Люпин жадно вдохнул морозный воздух и крепко зажмурился. Лес вокруг безмолвствовал.
Предстояло много работы. Ремус несколько дней не видел Дору, ему нечем было её утешить. Тед Тонкс мёртв, а Регулус… Вот уж кому не позавидуешь! Андромеду и Нимфадору приютила молодая семья Уизли — Билл и Флёр. Француженка предложила кров и самому Ремусу, уверив, что не боится оборотней.
В Ордене царила неразбериха. К Рождеству обстановка ухудшилась, некоторые волшебники, поддерживающие Орден Феникса, пошли на попятную. Магическая Британия жила в страхе. Даже Ли Джордан — верный голос «Поттеровского дозора» — стал реже выходить в эфир, опасаясь за жизнь своих близких.
Дом на площади Гриммо окончательно потерял доверие. Пожиратели смерти больше не таились перед крыльцом, и чутьё подсказывало Ремусу, что они наконец-то смогли зайти внутрь.
Неужели Регулус провёл их? Неужели сдался?
С женой Ремус не обсуждал это. Зачем лишний раз её беспокоить?
Повезло, что Блэк мало знал о внутренних делах, иначе все причастные к делам Ордена были бы сейчас в большой опасности. Волдеморт никого не щадил, поэтому Ремус не мог злиться на Регулуса.
Одно хорошо — Гарри сказал, что медальон уничтожен. Он разбил его мечом Гриффиндора.
— Получается, у «Того-Кого-Нельзя-Называть» остался всего один крестраж?! — воскликнул Рон, услышав от друга эту новость.
— Думаю, мы должны искать вещь Ровены Равенкло! — объявила Гермиона. — Возможно, диадему. Загвоздка заключается в том, что её никто не видел несколько сотен лет.
Пусть она не заговаривала о Регулусе, но её выдавал потухший, усталый взгляд. У Ремуса когда-то был такой же. До Доры.
Люпин обновил магглоотталкивающие чары на домике, в котором провёл полнолуние, и крутанулся на месте, аппарируя на другой конец Англии.