Однако планам не суждено было сбыться. Дело даже не в недостатке времени. В доме Мюриэль его было навалом. Проблема заключалась в свитере, дурацком рождественском свитере, обещанном Регулусу Блэку. Какой смысл был браться за него, если Регулус никогда его не получит? Какой смысл выбирать пряжу и покупать спицы? Какой смысл убеждать себя, что всё хорошо, что беспокоишься за Луну и только за неё?
Впрочем, Рон будет счастлив получить вратарские перчатки с эмблемой «Пушек Педдл», а Гарри — альбом колдографий, для которого Гермиона заранее исхитрилась добыть снимки у Колина Криви.
— Гляди! — воскликнул Рон. — Метеорит!
В этот раз он решил блеснуть знаниями и не ограничился банальным: «Падающая звезда, пора загадывать желание!»
— То, что ты видишь, называется метеором, — сказала Гермиона, немного раздражённая, что приходится объяснять очевидные вещи. — Это лишь светящийся след, полоска света среди звёзд, а метеорит, — она носком туфли спихнула с террасы пустую раковину виноградной улитки, и та шмякнулась в траву с глухим ударом, — грубо говоря, булыжник, упавший с неба и прошедший слои…
Рон опустил голову, выдохнув с нервным смешком. Она тут же запнулась, поняв, что слишком строга к Уизли.
— Прости, я не такой умный, как ты.
Гермиона повернулась к нему. Рон выглядел необычайно сосредоточенным, будто от дальнейших слов зависела вся его жизнь. Она могла почувствовать напряжённость, повисшую в воздухе между ними. Его пальцы сжали перила. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и развернулся на пятках, испытующе уставившись на неё. Синие глаза сверкнули в свете рождественских огней.
— Ты мне нравишься, Гермиона! Давно нравишься.
Она замерла, не зная, чего ей хочется больше — зажать ему рот или бежать без оглядки. С тем же успехом можно было аппарировать на необитаемый остров.
Рон выбрал праздничный вечер, чтобы признаться ей в чувствах. Не то что его слова утратили смысл, но сейчас они её не трогали. Слишком поздно.
— С чего ты взял? — прошептала Гермиона. — Я просто хочу знать, как ты это понял. Что именно тебе во мне нравится?
Рон почесал затылок, забавно встопорщив волосы.
— Сложно сказать. У тебя хорошая кожа. Э-э… чистая, почти без веснушек. Веснушки тоже могут быть красивыми! Очень. Ты бы мне нравилась и с веснушками. И без…
Он лепетал какую-то чушь, всё сильнее заливаясь краской с каждым произнесённым словом.
Гермиона блуждала глазами по саду, отстранённо прислушиваясь к признанию в любви. Вот сорвавшиеся цветы гортензии плавали в лужах стоялой воды, а там нарост грибов атаковал клён у калитки…
— А ещё нос! — выдал Рон громче обычного.
— Нос?
— Да, он у тебя маленький, аккуратный. И красивые зубы.
Гермиона непроизвольно хмыкнула. Своими ровными зубами она обязана (подумать только) Драко Малфою. Нашла о ком вспомнить!
Во взгляде Уизли читалась надежда пополам с отчаянием. Гермиону начало разъедать чувство вины за то, что она его невольно мучила.
— Ты меня волнуешь! — воодушевлённо заговорил Рон, наконец поймав её взгляд. — В общем, это как наваждение, как будто внутри меня, в груди, течёт лава, и сердце колотится в горле. Дыхание замирает, а ноги подкашиваются. Я по сто раз на дню могу прокручивать в голове одну фразу, которую ты могла обронить случайно. Как же тебе объяснить? Я… я постоянно о тебе думаю! Ты уже вышла из комнаты, но при этом будто всё ещё со мной. Как… как метеор! Ты — вспышка! Взрыв света! Ты… ты понимаешь, о чём я говорю?
— Да, — одними губами произнесла Гермиона, пытаясь не заплакать. — Понимаю.
Как-то расслышав это, Рон замолчал и вопросительно посмотрел на неё, наверняка приняв её слёзы на свой счёт.
У Гермионы пересохло во рту. Его взгляд блуждал по её лицу, остановившись на губах.
Краем глаза Гермиона поймала зелёную вспышку шифонового платья Джинни, великолепно сочетающегося с цветом её замысловато уложенных волос, и тут же Молли пригласила всех к столу: индейка была готова. Мерлин, храни миссис Уизли!
Рон тоже услышал её зов и, набравшись смелости, вновь торопливо заговорил:
— Я бы очень хотел тебя по…
— Я тоже хотела бы поздравить тебя, Рон! — воскликнула Гермиона, стянув с плеч его свитер и всунув ему в руки. — Пойдём! Твоя мама не любит ждать.
Он выглядел крайне неловко, но позволил ей втянуть себя в дом.
— Теперь все на месте, — миссис Уизли разглаживала скатерть, пока Джинни поддерживала в воздухе многочисленные тарелки.
— Рассаживайтесь скорее! — скомандовала Мюриэль, заняв место во главе стола. — Я хочу наконец выпить!
— Фред! Джордж! — грозно произнесла Молли, подпрыгнув из-за рассыпавшейся над ней шутихи. — Артур, ты только посмотри на них!
— Но что я могу сделать, дорогая?
Гермиона села рядом с Гарри. По левую руку от неё молча опустился Рон. Джордж метался вокруг стола, спасаясь от матери, вооружённой полотенцем.
Рон был прав, говоря о дне отдыха. Они его заслужили. Они все.
— Индюшка немножко подгорела, — хихикнула Джинни, ткнув в чёрный бок птицы вилкой.
— Это соус слегка запёкся, — невозмутимо сказал Гарри.
— Ты это слышал, Дред?
— Конечно, Фордж. У меня же есть уши.
— Подхалим, — в один голос протянули близнецы и прыснули от смеха.
Молли дала обоим сыновьям полотенцем по шеям.
— Вам бы поучиться у Гарри тактичности.
— Не открывайте вино и огневиски одновременно, — Мюриэль пробилась сквозь грянувший с новой силой хохот. — Только когда что-то одно закончится!
Перед Гермионой приземлилась порция плюм-пудинга.
— Кому достанется монетка, того ждёт удача, — объявила Молли, внезапно расчувствовавшись и промокнув глаза передником.
Из кухни вылетела дивизия тарелок с традиционным десертом.
— Надеюсь, я не сломаю об неё оставшиеся зубы, — проворчала хозяйка дома, водрузив на нос пенсне.
В эту минуту было так легко притвориться, что мир и тепло этого вечера сохранятся надолго, минует ночь, и наступит следующий день, в котором не будет ни войны, ни горя, ни разлуки с друзьями.
— С Рождеством, — сказал Гарри, подмигнув Гермионе.
— С Рождеством! — произнесла Джинни, протянув ему бокал с гоголь-моголем.
Гермиона беззлобно покачала головой, глядя на подругу. Нашла к кому ревновать. Если бы Джинни знала, кем были заняты её мысли большую часть суток. А уж вспомнить один сон… рассказать о нём — всё равно что вслух прочитать роман Барбары Картленд. (1)
Она была влюблена в Регулуса Блэка. Это было безумие, притяжение — всё, что угодно, ведь увлечься им было так просто.
Регулус не мог предать, но зловещий голос в голове подсказывал: «Как и не мог стать жертвой Империуса».
Регулус притворился. Он планирует обмануть Волдеморта в очередной раз, только и всего.
Она найдёт его и скажет, что ей всё равно, был он Пожирателем смерти или нет! Она сожалела о каждом брошенном ему в гневе слове. Но сначала нужно его вернуть.
После ужина пришло время танцев. Близнецы смилостивились над старшими и поставили привычную их слуху музыку. Отгремел «Весёлый гиппогриф», отзвучал Фрэнк Синатра, ценимый магами наравне с магглами. Одному богу известно, где Фред раздобыл пластинку Эллы Фицджеральд.
«В следующем году все наши проблемы улетучатся, — обещал её голос из граммофона. — И однажды, ещё раз, как в старые деньки, как в давнишние счастливые золотые деньки, верные друзья, что так дороги нам, будут опять рядом». (2)
Гермиона снова и снова прокручивала в голове вечер в «Гнезде альбатросов» и отчаянно желала повернуть время вспять. Теперь она ни за что, ни за что бы не отказалась от танца с Блэком.
Она сама не заметила, как начала покачивать головой в такт знакомым аккордам.