— У тебя серёжки разного цвета, — сказал Джордж, плюхнувшись на диванчик рядом. Он явно перебрал с Огденским, даже взгляд был слегка расфокусирован.
— Это подарок Луны на прошлое Рождество. Я подумала, что надев эти серьги, я мысленно поддержу её, где бы она ни была. Они меняют цвет в зависимости от настроения владельца.
— И какое оно сейчас? Правая у тебя — почти чёрная, левая — зелёная.
— Я встревожена, но надеюсь на лучшее.
— О-о! Цвет надежды… А если бы цвет был синий?
— Синий символизирует преданность, свободу, спокойствие. Парвати рассказывала, что Будду часто изображают синим.
— Жёлтый?
Гермиона усмехнулась, включаясь в блиц-опрос.
— По данным Би-Би-Си, большинство психологов считают, что сдавать экзамены лучше всего в жёлтой комнате. Это о чём-то тебе говорит?
— Я-я-ясно. Цвет ботаников, — протянул Джордж, скорчив забавную гримасу. Едва ли он понял, что такое Би-Би-Си, но переспрашивать не стал. — А коричневый? Светло-коричневый. Как глаза у Анджелины.
— Здравый смысл.
Джордж захохотал и посмотрел на брата, что-то втолковывающего Гарри.
Гермиона вдруг почувствовала себя неуютно. Она понятия не имела, что происходило между Фредом и Анджелиной на шестом курсе, так как могла думать только о Турнире, но ходили слухи, что эти двое встречались. Неужели Джордж был углом в этом треугольнике? Нет. Он бы никогда не соревновался с братом за внимание девушки.
— Ладно. Что насчёт серого? С чем ассоциируется этот цвет?
«С глазами Регулуса Блэка».
— С одиночеством, — отрезала Гермиона. Вот и всё. Рождественское настроение растворилось.
— Фигово, — пробормотал Джордж.
— Необязательно. Иногда в одиночестве можно услышать себя.
— Кого-то потянуло на философию, а ведь ты почти не притронулась к запасам тёти Мю. Нечего хандрить! Встряхнись и потанцуй с Роном. Он наберётся храбрости и подойдёт к тебе через пять секунд.
— Что?
— Четыре.
— Но я не…
— Три.
Гермиона повернула голову и увидела Рональда, направляющегося к ней через комнату.
— Два. Один, — закончил Джордж, положив руки на спинку дивана.
— Потанцуешь со мной? — спросил Рон, оказавшись перед Гермионой секунда в секунду.
— Да, пошли, — ответила Грейнджер, с укором стрельнув глазами в фыркающего от еле сдерживаемого смеха Джорджа.
Рон казался хмурым и застенчивым одновременно, но она его не винила. Неловкость вернулась и к ней, стоило им встать в пару. Гермиона посмотрела на партнёра по танцу снизу вверх. Уизли нерешительно улыбнулся и первым начал движение.
Рон, милый добрый Рон оказался гораздо, гораздо смелее её. Он склонил голову, заглянув ей в глаза.
— Это того стоило. Я бы весь извёлся, потеряв шанс впустую.
Гермиона была готова провалиться под землю после этих слов.
— Я поторопил события, да? — неуверенно произнёс Рон.
Она не знала, что ему ответить, боясь, что их время упущено безвозвратно.
— Всё в порядке, Рон. Не переживай.
*
Рождественское утро дышало свежестью. Чары вечного лета дали слабину, и нескольким снежинкам удалось пробраться к окнам.
Укутанные в фольгу рождественские дары волшебным образом появились у подножия кровати Гермионы.
Открытие подарков — важное, священное действо, которому она с детства уделяла максимальное внимание. Особым мастерством считалось умение развернуть заветные коробочки, не порвав упаковочную бумагу. Но только не сейчас. Гермиона сорвала фольгу, не зная: радоваться или плакать. Неужели мальчики рисковали собой, выискивая для неё подарки? Слёзы всё-таки брызнули из глаз. Виной тому её любимый «Vimto» в дешёвой картонной упаковке. Три баночки с запиской от Гарри: «Этого хватит на маленький фонтанчик».
Справившись с собой, Гермиона развернула презент от Рона — флакончик духов с огромным бантом на боку. Пахло чем-то ягодным. Рука потянулась к свёртку, в котором наверняка лежал подарок Молли, когда в дверь постучали.
— Гермиона! — позвала Джинни. — Ты уже проснулась?
— Да, входи!
Младшая Уизли осмотрела порванную обёрточную бумагу и озорно улыбнулась.
— Кому-то не терпелось увидеть подарки? Там шарф, — она кивнула на свёрток на коленях Гермионы. — Мама всем связала по такому. Да, спасибо за серёжки. Очень красивые. Где ты их взяла?
— В последнее время я много думала о Луне и вдруг вспомнила её серьги-редиски, так что пошла в сад и заколдовала кое-что из цветника Мюриэль, скрепив чарами долговечности.
Джинни хмыкнула, а потом подхватила с пола коробку, перехваченную зелёной лентой.
— Этот от меня. Ты ещё не добралась до него. Откроешь, когда вернёмся.
— Вернёмся?!
— Я хочу навестить Билла, заодно вручить рождественские подарки. Пойдёшь со мной?
— Конечно! — без размышлений согласилась Гермиона. Она безумно соскучилась по Доре и Ремусу, так что через несколько минут уже стояла на крыльце коттеджа, где её встречала Флёр.
Билл был рад увидеть любимую сестрёнку и почти всё внимание сосредоточил на ней. Флёр тем временем разыграла бурную радость, развернув подарок свекрови. Вкусы в одежде женщин кардинально отличались.
Гермиона же надеялась перекинуться парой фраз с Люпином, но Ремуса нигде не было.
— Он ушёл, едва рассвело, — сказала Нимфадора. У неё были мышиного цвета волосы и несчастное выражение лица. — А я вот, — она развела руками, — прикована к одному месту. Бесполезна.
— Не говори так!
Дора насупилась, и тут в комнату вошла Андромеда.
Гермиона считала, что привыкла к миссис Тонкс, что никогда больше не спутает её с сестрой-маньячкой, но внешний вид матери Доры заставил её вздрогнуть. Корона волос, бледность кожи, тяжёлый взгляд…
— Хочешь бегать по лесам с таким животом? Глупости. Твой отец не допустил бы ничего подобного.
Дора что-то проворчала, примеряя полосатый шарф в цветах родного факультета.
За пустыми разговорами время пролетело незаметно. Гермиона не раз и не два ловила себя на том, что прислушивается к рокоту волн за стенами «Ракушки». Казалось, стоит выйти на берег, и там она встретит Регулуса. Вдруг он стоит у кромки и ищет взглядом белую птицу в хмуром зимнем небе. В итоге она не удержалась и выглянула наружу.
Ледяной ветер гнал пенистые гребни и кидал их на мокрый песок.
Гермиона собралась вернуться в дом, когда тревога сжала грудную клетку. Что-то было не так! Она выхватила палочку, заметив силуэт, удаляющийся от «Ракушки».
— Эй! — крикнула Гермиона. — Стой на месте! Стой на месте!
Перед Гермионой оказалась старуха — женщина в чёрном потрёпанным молью плаще. Она сбросила капюшон, на котором было завязано заклятье, и морок развеялся.
— Миссис Тонкс! — Грейнджер оступилась на ровном месте от неожиданности. — Что вы здесь делаете? Вам опасно покидать коттедж.
— Опасно? — волшебница безрадостно усмехнулась. — Пожалуй, но оставаться здесь и мириться с происходящим я не собираюсь. С тех пор как Теда не стало, я только и слышу слова утешения и набившее оскомину «надо жить дальше». Да, надо, но это не значит, что нужно опускать руки. Я собираюсь найти Регулуса и прошу тебя не останавливать меня, Гермиона, или я поступлю с тобой как с Кричером — наведу чары сна!
— Останавливать?! Я не собираюсь вас останавливать, но как вы собрались его искать?
Андромеда мешкала с ответом.
— Пожалуйста, скажите мне! Не сражайтесь со своим горем в одиночестве.
Миссис Тонкс явно сомневалась, стоит ли посвящать кого-то ещё в свой замысел, но всё же с расстановкой заговорила:
— Есть одна женщина, которая может знать, где он сейчас. Они дружили в детстве. Сейчас она поддерживает новое правительство и, возможно, не пустит меня на порог или вызовет авроров, едва поняв, кто перед ней.
— Вы говорите о Забини? — догадалась Гермиона. — Сирене Забини?
Андромеда удивлённо воззрилась на неё.
— Откуда ты…
— Любая помощь хороша, — сказала Гермиона. — Я хочу пойти с вами!