Андромеда сжала кулаки, кожа на высоких скулах натянулась до блеска.
— Белла решила отобрать у меня всё.
Сирена нервно постучала пальцами по подлокотнику.
— А сейчас тебе пора уходить. Мой сын скоро вернётся.
Миссис Тонкс поразительно быстро взяла себя в руки.
— Спасибо, Сирена. Ты присмотришь за ним… там?
Забини усмехнулась, дёрнув уголком губ.
— Не переоценивай меня, Энди. У меня нет власти над всеми живущими — только над теми, кого привлекает моя грудь.
Андромеда окинула комнату пронизывающим взглядом. Гермиона поняла, что ей дают знак — надо возвращаться. Вот только ноги не слушались. Она замерла как громом поражённая, не в силах смириться с обрушившейся обухом правдой.
Забини проводила гостью в фойе и, наблюдая за превращением миссис Тонкс в уродливую старуху, сказала:
— Нарцисса проделывает такой же фокус, когда хочет куда-нибудь выйти.
— Да, я научила её этим чарам, — сухо ответила Андромеда.
Слуга отпер парадную дверь, впустив в холл ветер.
— Соболезную твоей утрате, — неожиданно произнесла Сирена. — Мне не довелось узнать, каково это — любить собственного мужа.
— Это было легко, — сказала Андромеда и скрылась в туманной дымке.
Мадам Забини махнула рукой, позволив Мостину закрыть дверь. На её лице застыло странное выражение, словно она больше ничего перед собой не видела.
— Госпожа, вы взволнованы? Я не должен был впускать эту женщину в дом.
— Всё нормально, Мостин. Всё нормально, — пробормотала Сирена, направившись обратно в гостиную. В один миг она кардинально преобразилась, надменность и беспечность исчезли, как маски, которые она была вынуждена носить, чтобы выжить там, где одно неуместное слово приводило к смерти.
— Госпожа, я отправил подарки в будуар и рассортировал их по важности дарителя. Коробки без именных карточек сложены отдельно, — доложил Мостин, следуя за ней шаг в шаг. Беспокойство отчётливо читалось в его неправдоподобно больших золотистых глазах. — Роскошный браслет прислал сеньор Коста, роскошный! Он не подписал карточку, но приложил к подарку цветок стрелиции.
— Кто такой сеньор Коста?
— Он гостил у вас в прошлую пятницу, — сварливо отозвался Мостин. — Очень уж волосатый, мадам.
— Да ну? — расхохоталась Забини. — Уж кто бы говорил!
— Вся ванна в его волосах.
— В Португалии до сих по верят, что сила волшебника в длине его шевелюры. Отличный анекдот для «Того-Кого-Нельзя-Называть»!
Сирена заметно повеселела, чего слуга, видимо, и добивался. Он поглядывал на неё, как отец на проказницу-дочку.
— Мерлин! Неужели мне придётся потратить сутки на то, чтобы всем ответить, — простонала Сирена, прошествовав к дивану мимо Гермионы. — Отложу на завтра. В конце концов, я занятая волшебница. Принеси начатые эскизы для мастерской, работа меня успокаивает. Блейз ещё не объявлялся?
— Молодой господин остался ночевать в Малфой-мэноре. Он связался по камину. Время было давно за полночь. Крайне сердит.
— Я — бессердечная мать, — Сирена скинула обувь и упала на софу. — Отправила его в мэнор одного.
— Молодой господин знает, как вам тяжко пришлось в последние месяцы, столько хлопот на ваши хрупкие плечики, — прокряхтел Мостин, поправив домашние туфли хозяйки.
— Нарцисса наверняка прокляла меня последними словами, — вслух рассуждала Забини. — Но видеть в её доме Регулуса просто невыносимо!
Гермиона встала ближе, чтобы ничего не пропустить.
— Гляжу на него, живого, девятнадцатилетнего, и всё внутри переворачивается. Странное зрелище. И сердце начинает ныть. Он словно осколок льдинки, попавший в тёплую плоть, — Сирена осеклась и резко села, из-за чего Грейнджер отпрянула в сторону. — Как зовут мужа Нарциссы? Я… я забыла!
— Люциус, госпожа, — угодливо подсунув ей вторую подушку, ответил Мостин.
— Точно, — успокоившись, прошептала Сирена и снова прилегла. — Как же иначе…
— Мистер Блэк тоже прислал вам подарок.
— Регулус?!
— Книгу, госпожа. Я отнёс её в кабинет.
— Принеси сюда!
Гермиона ощутила болезненный укол в сердце, и гнев, ранее робко теплящийся в нём, вспыхнул всепожирающим пламенем. Регулус. Её Регулус стал марионеткой в руках Волдеморта! Он забыл обо всём: о ней, о Доре, медальоне и пещере, о войне.
Мостин вернулся к хозяйке с книгой, тщательно завёрнутой в кремовую бумагу. Сирена сорвала обёртку и задорно рассмеялась, в одно мгновение став моложе лет на двадцать.
— «Многозначные руны», — прочитала она, склонившись над обложкой. — Первое издание!
Под водопадом мягких каштановых волос блеснули счастливые глаза. Перемена была неожиданной. Чувство, которое Гермиона не испытывала прежде, запустило ледяные пальцы ей в грудь. Оно сбивало с толку, отдалённо напоминая досаду, которая вспыхивала при виде воркующих Рона и Лаванды.
— Мама! — Блейз влетел в гостиную, на ходу отряхиваясь от снега. Он поцеловал поднявшуюся ему навстречу Сирену в подставленную щёку и лучезарно улыбнулся: — Buon Natale! (4)
— С Рождеством, мой ангел.
Гермиона фыркнула, услышав столь неподходящее слизеринскому полозу прозвище.
— Как мигрень, матушка? Недомогание прошло?
— Недомогание? Ах, да, дорогой. Всё уже хорошо. Мы с Флорианом вчера прекрасно посидели в скромной семейной обстановке. Твои тётушки Лукреция, Бибиэна, Чиэра и Тониа прислали тебе воздушные поцелуи, которые сейчас кружат под потолком в твоей комнате. Так что, как зайдёшь — не пугайся, когда поцелуи полетят тебе в лицо.
— Тётя Тониа ещё жива? Я думал, она и дядя Чезаре отравили друг друга на ужине.
— Они предпринимали столько попыток свести счёты, что яд их обоих уже не берёт.
Блейз скинул мантию и, прихватив со стола фруктовую тарелку, плюхнулся в кресло, где ещё недавно сидела Андромеда, благо Мостин вовремя убрал её чашку с чаем.
— Нарцисса негодовала по поводу твоего отсутствия, просила передать, что за подарком ты должна явиться к ней сама.
Забини причмокнула губами, отложив книгу.
— Какая глупость! Обиделась она, понимаешь ли.
— У нас были гости с утра пораньше? — спросил Блейз, закинув в рот горсть виноградин.
— С чего ты взял?
— Эле…
— Не говори с набитым ртом.
— Элементарная дедукция, — прожевав, сказал Блейз. — От дома ведут свежие человеческие следы. Скорее всего — женские, а ещё у нас пахнет дешёвыми духами.
Гермиона отступила от однокурсника на несколько шагов, коря себя за то, что не утерпела и перед визитом в «Ракушку» опрыскалась подарком Рональда.
— Ты слишком много читаешь, — сказала Сирена.
— Теодор говорит обратное — что я необразованный тролль.
— Пф-ф! Нотты до рождения твоего друга книг в глаза не видели. Знал бы ты его отца в молодости. Вот кого волновали только юбки семикурсниц.
— Ну я, конечно, не такой, — ухмыльнулся Блейз.
Гермиона закатила глаза. Вот теперь ей пора уходить.
— Я повременю с отправкой Теодору набора для мётел. Он даже не явился на вчерашний вечер у Малфоев! Пусть придёт ко мне с извинениями.
— А вот это правильно, — одобрила Сирена. — И, дорогой, в сотый раз прошу: не разбрасывай по дому перчатки. Одна заползла в ванную комнату и страшно меня напугала. Я приняла её за гигантского паука.
— Это весьма паучительно, не находишь? Я много раз говорил, мама, что нужно закрывать дверь. Помнишь, как Пьюси искал уборную и нечаянно нарушил твой ритуал омовения? Мне пришлось его откачивать.
Гермиона против воли улыбнулась, наблюдая за своеобразной семейкой. Похоже, за взрослого здесь выступал один Мостин.
— Ладно, теперь рассказывай, — серьёзно сказала Сирена. — Что было на приёме? Я же вижу, что-то случилось, раз ты вспомнил дядю Чезаре. Его в семье к добру не поминают.
Дурашливость Блейза моментально испарилась, и он произнёс: