Нарцисса редко принимала гостей. В основном её навещала Сирена. Волшебница, которую Регулус не знал, потому что настоящая Си, его маленькая хрупкая Си сгинула в песках времени следом за «Реджи».
Она всегда приходила ближе к вечеру в шикарной мантии от «Твилфитт и Таттинг», в великолепной чародейской шляпе, окружённая сладким дурманящим запахом духов. В её ушах покачивались длинные серьги, время от времени задевавшие лебединую шею, к которой любой мужчина хотел бы прижаться губами. Волосы спадали каскадами. Эта волшебница была безумно красивой и совершенно чужой.
Правда, однажды сквозь блистательную личину проступила девочка, которую Регулус когда-то знал и любил. Лишь однажды, когда мадам Забини нанесла визит после Рождества и, засмущавшись, проговорила:
— Благодарю за книгу.
Её лицо было безмятежно и счастливо. Она, Си, пряталась там — за искусственной улыбкой, броскими шелками, позолотой и бархатом. Девочка с тёплыми карими глазами. Его Си, с которой они засиживались в библиотеке замка и спорили о рунах. Си, талдычащая ему о правилах поведения в школе, пока он собирался на ночную вылазку по Хогвартсу, а потом идущая следом за ним по заполненным загадочной темнотой коридорам. Си, отговаривающая его следить за Сириусом в Лютном и всё же стоящая рядом с ним в доме старухи Трелони несколько минут спустя.
Они были вдвоём в зимнем саду Нарциссы, уединившись среди зелени гибискуса с поникшими алыми головками. Декоративный фонтанчик успокаивающе щебетал, а за стеклянными стенами сада мерно падал снег.
Регулуса влекло к ней, к восхитительной женщине, сидящей напротив. Он взрослый, это естественно. Он впервые говорил без умолку, а она смеялась над его шутками, называя его Рипом ван Винклем. (1) Регулус понятия не имел — почему, да это и неважно. Она могла называть его как угодно, лишь бы находилась рядом.
Сирена поблагодарила за подаренную книгу и вручила Регулусу тёмно-синий кашемировый шарф, от которого пахло так же сладко, как от её ладоней: чем-то тонким, немного пряным, возможно, итальянским. Она сама повязала его ему на шею. Её руки задержались на плечах чуть дольше положенного — или ему почудилось.
— Тебе нравится? — спросила она, улыбаясь.
— Да, но где же обещанный мне странный рождественский свитер?
Сирена рассмеялась.
— Странный рождественский свитер? Вот уж не думала, что у тебя так поменялись вкусы! Какой свитер ты хочешь? Со снеговиками или оленями? С красноносым Рудольфом? (2)
Регулус сидел молча и бессознательно вертел конец шарфа в руке. Возбуждение схлынуло. Ему нечего было сказать. До конца дня он оставался замкнутым, и все попытки Нарциссы расшевелить его закончились провалом.
Той же ночью ему приснилась девушка, но не его Си, а другая. У неё были совершенно изумительные глаза — манящие, колдовские.
«Гермиона».
Её имя Регулус вскоре увидел в принесённой Долоховым в числе прочих ориентировке, когда понял, что уже знает это лицо. Она снилась ему. Он узнал эти глаза, вьющиеся волосы, чуть покрытую веснушками кожу.
Отдалённо похожее чувство появилось, когда среди снимков разыскиваемых преступников ему попалось фото Нимфадоры Люпин — убийцы его друга Рабастана. Почему-то хотелось назвать её «Тонкс», просто Тонкс — по фамилии отца, грязнокровки, которого Андромеда предпочла своей семье.
Как и в восьмидесятых, главным противником Повелителя выступал Орден Феникса — шайка радикалов, сменившая лидера с причудливого старикана на ребёнка.
Гарри Поттер. Его имя произносили с придыханием, будто чего-то опасались. Даже Люциус и Нарцисса.
Регулус вообще не понимал, к чему такой переполох из-за одного волшебника, едва перешагнувшего совершеннолетие. Совсем другие мысли крутились в голове Блэка, пока Пожиратели смерти собирались в Малфой-мэноре, переглядываясь с видом побитых собак. А всё из-за провала в Хогсмиде.
Фениксовцев было больше. У них был порт-ключ. Дементоры и снегопад только мешали. Единственное, за что Регулус себя корил — полнейшая отключка сознания, когда губы той самой Гермионы Грейнджер прижались к его. Постыдная страница новой жизни. Её целовал не он, другой — чёртов Реджи, которому всегда не хватало ласки. Или нет? Реджи бы не осмелился так вести себя с девушкой: у него до четырнадцати лет потели ладони, когда знакомая с детства Си садилась слишком близко, но то, что случилось в лесу… Тот голодный поцелуй… Почему он ответил Грейнджер? Кто ответил ей? В ту минуту это не имело значения. Его мысли растворились. Она цеплялась за него и дрожала. Регулус сам дрожал. Что за колдовство?
Потом он, конечно, отстранился. Нет! Нет, она была первой. Он мог только таращиться на неё и выдавать односложные фразы. И что она сказала потом? Немыслимо!
«Я буду ждать».
Почему? Сколько раз он задавался банальным вопросом…
Это необходимо обдумать. Или нет. Нет! Забыть навсегда. Он должен быть сосредоточен на поимке Поттера, а не на том, почему получал удовольствие, обнимая… врага.
А дальше была только боль. Поделом! Тёмный Лорд имел право злиться, ведь Регулус подвёл его, обманул доверие своего спасителя. Повелитель наказывал виновных. Но зачем так жестоко? Агония пронзала насквозь. Мука, которую Регулус не знал прежде. Сумасшедшая, беспощадная, рвущая. Невыносимая!
Вопль Нарциссы звенел в его ушах, а под веками прыгали пятна.
— Пощады, — умоляла кузина, когда Тёмный Лорд занёс палочку над её мужем.
Регулус лежал на полу среди других наказанных за оплошность, открытым ртом заглатывал воздух. Его кровь стекала по подбородку, он прикусил щёку, чтобы не кричать. Чистая кровь на грязном полу, в голове абсолютная пустота, прорезаемая молниями, а следом новый крик, но на этот раз кричал Драко. Его магия покидала тело, оставляла потомка Блэков и Малфоев навсегда.
Когда всё закончилось, Регулус едва добрался до комнаты, лёг и закрыл глаза. Двигаться не хотелось. Казалось, он отравлен болью до костей, и мягкие простыни на кровати, куда он рухнул, кололи кожу, словно гвозди.
Регулус застонал, пошевелившись. Он закатал рукав и поднял руку к глазам. Череп со змеёй вместо языка издевательски скалил зубы. Тёмный Лорд всё ещё гневался. Неужели они заслужили? Неужели Поттер так важен?
«Никогда не причиняй вреда Гарри. Ты дал Непреложный обет, хоть и не помнишь этого».
Тихий хлопок у кровати заставил Регулуса вздрогнуть и схватиться за палочку.
— Мистер Блэк не отвечал на стук. Хозяйка велела его проверить.
Нарцисса заботилась о нём даже сейчас.
— Я не слышал, Кричер, — пробормотал Регулус, откинувшись обратно на подушки.
— Этого домовика зовут Пакстер, — сердито сказал эльф. — Пора бы уже запомнить. Всё время упрямитесь.
— Что? — удивлённо спросил Регулус.
— Что? — прикинулся домовик, по-хозяйски сдвинув книги с прикроватной тумбочки и водрузив туда поднос с кубком, в котором что-то булькало. — Выпейте, вам полегчает. Хозяин всегда велит приготовить ему этот отвар из мяты и листьев мандрагоры, когда его наказывают.
— И часто его наказывают?
Пакстер поджал губы. Сходство эльфийского рыльца с мордочкой летучей мыши достигло максимума.
— Не спрашивайте. Болтать не велено. Хозяин всё принимает как должное, говорит: не разбив яиц, омлет не приготовишь. Ему виднее. А теперь пейте!
Регулус подчинился, и взгляд домовика потеплел.
— Ты эльф Нарциссы, не Люциуса, верно?
Пакстер утвердительно мотнул головой, забирая кубок.
— Этот эльф — часть приданого мисс Блэк. Пакстер помнит маленького мистера Регулуса. Пакстер жил в старом доме Блэков в Бери. У Пакстера болит сердце, когда он вспоминает о былых деньках, о леди Друэлле.
— А моего брата Сириуса ты помнишь?
— Опять вопросы! — насупившись, проскрежетал эльф и открыл рот, чтобы снова буркнуть…
— Не велено, — опередил его Регулус, сдавшись. Из Пакстера всё приходилось клещами тянуть. — Я понял.
Напиток вскоре подействовал. Дрожь унялась, мышцы расслабились. Регулус взял с тумбочки книгу, чтобы отвлечься, не думать ни о жестокости Лорда, ни о словах той девчонки в лесу. Тёмный Лорд — справедлив, а фениксовцы, даже те, которые целуют так, что забываешь собственное имя, — должны быть наказаны.