Беллатриса замахнулась палочкой, вновь удлинившейся в хлыст и полоснувшей воздух в дюйме от уха Теодора. Магическая волна удара прошла дальше и раскрошила в пыль часть камина. Решётка погнулась, а осколки мрамора, уголь и тлеющие щепки поленьев разлетелись по ковру. Три самых больших куска мрамора превратились в скорпионов и кинулись на Нарциссу. Самого крупного Нотт отпихнул ногой ещё на подходе. Он отвлёкся на мгновение, но этого хватило, чтобы пропустить удар. Короткий замах палочкой, и невидимая подсечка ударила Теодора под колени. Выронив палочку, он грохнулся навзничь и шмякнулся затылком об пол. Перед глазами поплыло, чернота обступила Нотта, проглатывая, поглощая…
Когда он пришёл в себя, то едва узнал гостиную Малфой-мэнора.
В стенах вокруг него образовались дыры — следы от угодивших туда заклинаний. Шторы висели рваными тряпками, а жерло раскуроченного камина выплёвывало огненных саламандр, разбегающихся во все стороны, разнося жар и пепел, но даже они гибли в Адском пламени, которое выплёвывала палочка Беллы.
Нарцисса взяла сестру на себя, приковав её внимание и давая Тео время очухаться.
— Вы недостойны быть Блэками! — кричала Беллатриса. Её платье было изрезано в районе рёбер с левой стороны, но она выглядела намного лучше Нарциссы, у которой едва хватало сил выставлять щиты. — Предатели! Все вы! Ты, Андромеда и Вальбургины щенки! Вы сгорите, сгорите все!
Тео попытался встать.
Ядовитая тварь, трансфигурированная Беллой, вскочила ему на грудь, потрясая жалом, и тут же рассыпалась в крошево, когда Герд смёл её своим телом и снова скрылся в дыму.
Со второго раза Теодору удалось подняться.
— Ненавижу! — срывая голос, твердила Лестрейндж. — Я убью тебя, Цисси. Тогда ты поймёшь, что я была права! Это место — хороший выбор для смерти. Посмотри, как красиво! Ты любишь этот дом, правда? Так полюбуйся на него сейчас, в огне он ещё прекраснее!
Она не видела Теодора, в этот раз точно — в таком дыму это было невозможно. Беллатриса оказалась в каком-то шаге от него, и тогда он подался вперёд, схватил её и рывком потянул на себя. Дикий гортанный вопль сотряс гостиную — в руках Тео оказалась не женщина, а разъярённая фурия. Она упиралась, извивалась змеёй и неистово мотала головой, так что волосы лезли Нотту в рот. Ногти, загнутые шипы, впились ему в предплечье, но он держал её, оттаскивая от матери Драко. От вспыхнувшей боли в руке Тео шумно вздохнул и чуть не захлебнулся раскалённым воздухом.
Беллатриса начала палить заклинаниями куда попало. Теодор услышал щелчок, посмотрел вверх и увидел хрустальный водопад, грозящий накрыть его осколками. Люстра падала.
Он разжал руки, позволив Пожирательнице смерти вывернуться, но было поздно. Поздно для них обоих.
*
Это конец. Боль притупилась, а жар подступающего пламени больше не тревожил. Ничто не тревожило, даже полоска раскалённого металла, впившаяся в ногу.
Теодор повернул голову. В какой-то миг он увидел человеческий силуэт в дыму, уворачивающийся от падающего сверху огня. Светлые волосы.
Нарцисса? Люциус?
Кто-то кричал, звал:
— Они где-то здесь! Скорее!
Мерлинова борода! Полоумная Лавгуд?
Драко удалось задуманное?
Топот ног.
— Тео? Тео!
И снова всё стихло, кроме чавканья пламени.
Волосы Беллатрисы Лестрейндж уже тлели, но её это не волновало. Она не двигалась, усыпанная подвесками люстры, как звёздами. Возможно ли?..
Нет. Теодор не хотел умирать рядом с ней. Скверная компания. Он не заслужил.
Где-то били часы. У Малфоев хорошие часы. И люстра у них хорошая: красивая, большая, тяжёлая… в одиночку не поднять. Закричать бы, но горло сдавила невидимая хватка. А снаружи сейчас так свежо. Листья ивы шуршали над прудом, и где-то неподалёку мягко улыбалась маленькая Лу. Мерлин! Как были прекрасны её руки, прохладные, восхитительные руки… и трава, зелёная, пахнущая самой жизнью.
Тео ясно представил её. Лечь бы туда отдохнуть.
«Я могу помочь».
Теодор только-только смежил веки. Видение весеннего сада так манило, что не хотелось открывать глаза и возвращаться в огненную ловушку. Но голос не отставал:
«Я дам тебе выжить. Нам выжить!»
Нотт прищурился, пытаясь понять, откуда исходил этот настойчивый призыв. Рядом никого не было видно, но Тео ощущал чьё-то негласное присутствие рядом. Его иллюзорный собрат по несчастью всё ещё цеплялся за жизнь, вот только где же он?
«Здесь».
Возле тела погибшей Пожирательницы смерти лежало что-то блестящее. Тео присмотрелся и опознал в этом предмете небольшое изделие из чёрного стекла в виде розы. Брошь.
«Вместе мы станем сильнее, обещаю. Возьми меня. Спаси меня из огня, и я сделаю тебя великим. Мы выживем, выживем, выживем…»
Теодору ничего не стоило дотронуться до этой вещицы — протяни руку, и готово, но он не спешил. Магия, истекающая из броши волнами, оставляла горький привкус на языке. Чем бы ни было то существо, что сидело внутри неё, от него исходила та же энергия, что от диадемы Равенкло, которую Тео нашёл в Выручай-комнате. То же зло.
— Не мешай мне умирать, — прошептал Тео, облизав пересохшие губы, и закашлялся.
Нет, до чего же скверная компания ему досталась!
Он вновь закрыл глаза, стараясь не замечать панический зов, нарастающий с каждой секундой.
«Лежи уже спокойно», — устало подумал Теодор, но ему самому в этом удовольствии неожиданно было отказано.
Нога заныла, когда часть кованой люстры отлетела в сторону. Чьи-то дрожащие руки дотронулись до Нотта, ощупывая шею и лицо.
Тео с неимоверным усилием приоткрыл глаза и увидел над собой перепуганного отца.
— Я вытащу тебя отсюда, сынок, — сказал он, и больше Тео не слышал ничего, кроме визга, донёсшегося из броши Беллатрисы Лестрейндж, когда адский огонь проглотил её, как и прочий хлам.
========== Глава 66 — Том Риддл ==========
Иногда Том спрашивал себя, в чём разница между чистокровными волшебниками и охотничьими собаками, выезжать с которыми когда-то обожали Риддлы. В их особняке была шикарная псарня.
В тот день, когда Том появился в Литтл-Хэнглтоне впервые, он ещё издали услышал звонкий лай, а приблизившись, увидел на выгуле не менее двух десятков гончих за толстой решёткой вольера. Риддлы любили парфорсную охоту и отмечали своих питомцев, выстригая вензель «R» у них на боку.
Что стало с собаками после смерти хозяев, Том понятия не имел: подохли, осели в приютах, пошли по рукам сердобольной прислуги… Их метки на боках наверняка исчезли через пару лет, чего не скажешь о людях, которых Том клеймил своим знаком. От Чёрной метки невозможно избавиться, как и нельзя скрыться от того, кто её оставил. Многие Пожиратели смерти расценивали её как награду, но были и те, кто принимал её с неохотой. С такими волшебниками приходилось поработать, понатаскать их, как породистых щенков…
Трэверс и Джагсон были похожи на немецких легавых: исполнительные, быстрые, послушные. Подобно псам-добытчикам, они доставляли в руки Тома богатый улов, подвергая проклятью Империус самых неуступчивых волшебников. Хороший пёс обязуется поймать добычу, а что с ней делать дальше, решает его хозяин. Так было и здесь.
Абраксас и Люциус всегда напоминали Тому английских сеттеров. С ними приходилось проводить больше времени, чтобы они считали себя исключительными и полезными. Впрочем, польза от них была весьма и весьма ощутимой. Малфои обладали чутьём на продажных чиновников и водили знакомство со многими волшебными семьями, представители которых заседали в Визенгамоте. Но, как и сеттер, Люциус оказался привязан не только к хозяину. Заделав блэковской девке ребёнка, он стал осторожнее и ленивее. Абраксас, получив внука, вовсе отошёл от дел. Семья превыше всего.
Они были нужны, их надо было выделить, задобрить, впечатлить. Том оставил им на хранение великую ценность — свой дневник, хранивший на страницах осколок души его самого. Самый первый и любимый крестраж. Самый сильный. Зря. Как оказалось — зря.