— Вы приходите слишком часто, — с порога сказал Миргурд. — Некоторые могут догадаться.
Он подвинул гостье стул — большей галантности от него не добьёшься.
— Мне — новые воспоминания, вам — деньги, — произнесла Сирена, присаживаясь. — Вы должны быть рады, что я снова здесь и считаю вас достаточно квалифицированным специалистом, чтобы пускать в мою голову.
Миргурд плотно закрыл дверь, пропустив её замечание мимо ушей. Впрочем, она с его советами поступала точно так же.
Кабинет напоминал Сирене коробку из-под шляпы. Голые стены цвета картона. Ни картин, ни колдографий. Лоток для документов, куча папок и сломанных перьев на столе. Стенд с листовками. Уродливый кактус в форме трезубца. На подоконнике лежал пакет с завтраком, кажется, из маггловской забегаловки — Миргурд подготовился к ночной смене.
— То, чем мы здесь занимаемся, незаконно, — сказал он.
— И это абсолютная глупость! Вы с лёгкостью стираете память магглам и придумываете несусветную чушь, чтобы вытеснить из их ума любые свидетельства волшебства, но почему-то считаете, что изменять воспоминания магам — чуть ли не преступление. Я прихожу сюда по собственной воле и ни разу не пожалела о результате, — Сирена поправила оборки на рукаве мантии. — Разве я много прошу? Всего лишь стать чуточку счастливее, заменив плохие воспоминания хорошими.
— Фальшивыми, — поправил Миргурд.
— Зависит от формулировки.
Он вытащил из шкафчика подставку с пустыми колбами. Через несколько минут внутри них окажется то, что Сирена намеревалась забыть.
Процедура была ей отлично знакома. Миргурд строил из себя невинную овечку, но она-то знала, что была не единственной клиенткой. К нему приходили и другие волшебники, просили подчистить воспоминания, убрать из жизни пару-тройку часов, сутки, а то и целые месяцы. Ей было интересно, решался ли кто-то на полную замену воспоминаний, и возможно ли это вовсе, но Миргурд не был разговорчив: вести беседы за чашечкой чая не в его стиле.
Забини уселась поудобнее, чтобы принять расслабленную позу, и закрыла глаза.
— Готовы? — спросил Миргурд. — Легилименс!
Дальше дело за ней. Она сама выбирала дорогу, вела Миргурда по лабиринту своего разума. Сперва она представила себе комнату, потом по памяти заполнила её мебелью и знакомыми с детства вещами.
Девочка вприпрыжку двигалась по коридору, расчерченному солнечными лучами. Они образовали квадраты света, слишком большие для её маленьких ног.
— Поверить не могу! — кричала мать так громко, что её было слышно в коридоре. — Ты привёз его сюда! Зачем? Продемонстрировать позор семьи?!
— Он мой брат, дорогая.
— Брат? Он — сквиб, и лучше бы ему остаться там, куда его упрятали родители! Они-то понимали побольше твоего.
Слушать дальше Сирена не имела ни малейшего желания.
Коридор вокруг неё медленно таял, пропадал в белом мареве, словно она была внутри холста, с которого художник смывал акварель.
Одни силуэты рушились, другие вырастали, пока мир вокруг вновь не принял ясные очертания.
Сирена очутилась в Хогсмиде. День был на исходе. Снег валил, не переставая, и разлапистое дерево, у которого она стояла, украшала белая корона.
Сириус кутался в лёгкую куртку и мёрз, несмотря на согревающие чары. Он ненавидел холод.
— Она увозит меня, — Сирена искусала губы от волнения. — Мама хочет уехать в Венецию, плавать в гондолах, похожих на стручки дремоносных бобов, и распивать эльфийские вина. Она уже нашла кандидата мне в мужья — какого-то волшебника с нелепой фамилией «Забини».
Сириус по-идиотски хихикнул. Сирена собрала храбрость в кулак и выпалила:
— Давай сбежим! Улетим далеко-далеко.
— Улетим? Интересно, что оледенеет раньше: метла или мы?
Тут бы ей понять, остановиться, но она любила его — мучительно, отчаянно, о чём и объявила ему тут же.
— Я люблю тебя, — прошептала она дрожащим голосом.
Он покачал головой. Сопливые признания всегда вызывали у него отвращение.
— Как тебе объяснить? — Блэк выпустил облачко пара изо рта. — Я не создан для семьи, для домика с белым заборчиком. Такова моя натура, Си. Мне это нравится — быть полезным, двигаться, сражаться, надирать задницы плохим парням. Моё место здесь. Я им нужен.
— Кому? — спросила она с вызовом. — Ордену, Дамблдору? Ему плевать на тебя. Почему вы, Блэки, такие упрямцы? Собственная жизнь для вас кната ломаного не стоит.
— Что, Реджи ты уговаривала так же?
Ничего более оскорбительного Сирена никогда прежде не слышала. Она отшатнулась от Сириуса, как от прокажённого.
— Прости. Ляпнул, не подумав. Почти год, как его не стало. Он сказал тебе что-нибудь перед тем, как пропал? Упомянул что-то необычное? Ты могла не придать значения…
Сириус уже спрашивал об этом раньше. Много-много раз.
Внезапно Сирена осознала, чем была для него — звеном, нитью, поддерживающей его связь с братом. Сириус питался её воспоминаниями о Регулусе, восполняя собственные пробелы. Она поделилась с Блэком всем, что имела, однако рано или поздно любой колодец истощается. Они вспоминали о Регулусе при каждой встрече, даже после близости, пока не настал момент, когда ей нечего было рассказать. Он хотел того, чего Сирена дать не могла. В глубине своей суетной душонки Сириус жалел, что упустил брата из виду.
— Мне пора, — промолвила она.
За то время, что они стояли у дороги, ведущей в Хогсмид, снег укутал её плечи второй мантией.
— Бежать не в моём духе! — воскликнул Блэк в своё оправдание. — Как ты не понимаешь! Я привык бороться за то, что мне дорого, а больше всего я ценю своих друзей. Всех друзей, Си!
— Да, конечно. Вряд ли мы увидимся в скором времени. Не погибни тут, ладно? Прощай.
Он резко шагнул к ней и заключил Сирену в объятия.
— Прости, — Сириус поцеловал её в висок: — Я… я не могу.
От него пахло топливным маслом, кожей и мандаринами. Похожий запах Сирена почувствовала на шестом курсе, склонившись над котлом с Амортенцией. Ко всему прочему примешивался аромат шоколадного кекса, который так обожал Регулус.
Она так и не разобралась, кого из них любила больше: старшего Блэка или младшего. Возможно, обоих сразу. Или каждого по очереди…
— Прощай, — шептал Сириус, зарывшись носом в её волосы. — Пожалуйста, Си. Не проклинай меня. Живите долго и счастливо с тем итальянцем.
— С кем? — глухо переспросила Сирена, отстранившись.
— С волшебником с нелепой фамилией.
Только глупец мог бы пожелать подобное в их ситуации. Сириус попытался взять её за запястье, но она, как провинившийся малыш, спрятала руки за спину.
— Ни один волшебник не сделает меня счастливой! И я не буду жить с Забини долго и счастливо!
Сириус печально улыбнулся. Последнее, что она услышала от него:
— Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах.
Идиот! Жалкий идиот! Чёрствый сухарь!
Её отец только что погиб на митинге в поддержку магглорождённых, о чём мать предпочитала не упоминать. Возможно, она даже испытала облегчение, избавившись от чудаковатого супруга. В ней всегда сидело что-то пугающее, злое. Властность и бескомпромиссность урождённой Селвин. Сирена была ещё одним её разочарованием. С того дня, как появилась на свет девочкой, а не желанным мальчиком-наследником.
Её мир рушился, а Блэк… как он посмел учить её жизни?! Она яростно обернулась к нему, но Сириус уже пропал.
Находясь в полузабытье, Сирена услышала голос Миргурда. Он наплыл на неё из ниоткуда:
— Что будем делать? Изменим, удалим или оставим?
— Удалим, — ответила она, сглотнув.
Хогсмид заволокло дымкой, снег испарился, небо просветлело… и Сирена узнала кабинет отца.
Регулус рассматривал бутылки, внутри которых томились игрушечные кораблики. Целая коллекция. Десятки галеонов, барок и линкоров за натёртым до блеска стеклом. Взгляд Блэка был прикован к фрегату, и отец, заметив восторг на лице мальчика, снял корабль с полки.
— Магглы засовывают их туда без всякой магии! Поразительно, правда? Агуаменти!
В бутылке появилась вода. Игрушечный фрегат расправил паруса и понёсся по крохотным волнам.