У Судьбы было замысловатое, жестокое чувство юмора на сей счёт…
Смеркалось, когда привет-ведьма объявила, что поток пострадавших закончился. На деле это означало, что им на смену пришла ватага их родных.
— Удивительно, уже темнеет. Вы ничего не ели, мистер Тонкс, — сказала Гретель, протянув Теду булочку с сыром.
Шёл первый перерыв, длившийся дольше двадцати минут.
— Держите, это всё, что осталось в буфете. Мне удалось раздобыть чайный пакетик. Могу заварить, если вы не против подобных извращений.
Тед сдержанно улыбнулся.
— В кабинете Януса Тики ещё растёт лимонное деревце?
Гретель хитро ухмыльнулась.
— Растёт и плодоносит. Сделать вам чай с лимоном?
— Будьте любезны.
После нескольких манипуляций Блоксам волшебной палочкой напиток был готов. На вкус так себе, не сравнишь с тем, что мастерски заваривала Дромеда.
— У тебя в родне были китайцы, — сказал ей как-то Тед, попивая лучший травяной чай в его жизни. — Или индийцы, я ещё не решил.
— Мерлин! Слышал бы тебя мой отец! — хихикнула Андромеда. Она предпочитала пить жидкую сахарную бомбу. Приверженностью к сладкому дочь пошла в неё.
Как относиться к внезапно воскресшему родственнику супруги, Тед до сих пор не определился. Он был вежлив и предупредителен с Регулусом, но в глубине души всё ещё ворочался червячок сомнения. Что-то же заставило этого парня принять метку? Была в нём какая-то червоточина… Жаль, нельзя измерить зло в человеке, взвесить, как волдырный порошок, и наклеить этикетку «применять не рекомендуется» на видное место. После появления последнего из Блэков на берегу возле «Гнезда альбатросов» Дромеда всё взяла в свои руки, увела Регулуса наверх, и три часа к ряду они разговаривали. Тед задумался, о чём спросил бы сам на месте Регулуса, если бы отсутствовал в подлунном мире почти двадцать лет.
Но он не был Блэком. Иногда Тонкс малодушно завидовал их семейной выдержке, причудливо смешавшейся с отчаянной порывистостью. Он всегда знал, что был слишком простоват для Андромеды.
Она бросила всё, чтобы быть с ним. Словно желая убедить его, что ни на миг не пожалела о своём выборе, она каждый день целовала его рядом с ухом и произносила:
— Я люблю тебя.
Как обещание, как клятва, как в первый раз, когда они лежали на траве в тени могучего замка.
Дромеда сбежала с урока Слизнорта, взорвав котёл на пятой минуте занятия. До экзаменов оставалось всего ничего. В низине у Чёрного озера цвёл вереск, а в ветках можжевельника копошились жаворонки.
Андромеда повернулась к Теду. Её блестящие, пахнущие жасмином волосы стелились по земле, хотя Тонкс заботливо подложил ей под голову шарф в пчелиную полоску.
— Знаешь что? — звонко спросила Андромеда. От её голоса птицы взлетели вверх. — Я тебя люблю! Я поеду с тобой, когда учёба закончится.
Он часто-часто заморгал, чтобы не развести сопли, как говорил его друг Аберкромби. Она сказала, что поедет с ним! Куда? Разве это имело значение?
— Рано говорить об этом, — боясь обнадёживать самого себя, пробормотал Тед. — Мы ещё обсудим, как нам поступить с твоей роднёй.
Андромеда поднялась на локтях. Волосы полились по её плечам водопадом каштановых локонов. Глаза сверкали уверенностью.
— Нечего тут обсуждать! Мы расстанемся, только если небо упадёт, и нам в руки посыплются жаворонки! (1)
Когда она с лукавой улыбкой притянула его для поцелуя, Тед не нашёл аргументов для возражения.
Чем? Чем он заслужил эту женщину?
— Мистер Тонкс.
— Да, Гретель? — спустившись на грешную землю, откликнулся Тед.
За окнами давно стемнело. В Мунго с опозданием началась вечерняя уборка. В закутке, где Тед позволил себе передышку, в предвкушении работы задребезжали вёдра.
— Время обхода.
— Да, — согласился Тонкс. — Закройте, пожалуйста, окно, Гретель. Холодно, а я оставил палочку в медицинском халате.
*
Батильда Бэгшот походила на сову, большую взъерошенную сову, застигнутую среди ночи светом фар.
Тед отвёл волшебную палочку в сторону, чтобы Люмос не резал ей глаза.
— Вы не спите? Как себя чувствуете?
Женщина несколько раз моргнула.
— Геллерт, мальчик мой, это ты?
Тонкс аккуратно закрыл тумбочку с лекарствами и наложил на ширму у кровати оглушающие чары, чтобы не мешать другим пациентам спать.
— Нет, миссис Бэгшот, это ваш целитель. Эдвард Тонкс.
— Ах! Я вас помню. Вы магглорождённый.
— Да, — он прочистил горло. — Кто такой Геллерт? Ваш сын?
— Племянник, — с необычайной нежностью отозвалась Батильда, подвинувшись так, чтобы Тед мог присесть.
Тонкс взял себе стул. Сидеть на кровати пациента считалось верхом непрофессионализма.
— Давно не навещал меня, но я его не виню. Ни в чём не виню, хотя он причинил много зла этому миру. Он убивал людей.
Теда пробрал озноб от того, с каким спокойствием старуха произнесла последнее предложение.
— Он увлёкся тёмной магией, и пути назад уже не было. Я надеялась, что дружба с Дамблдорами поможет, но ошиблась. Альбус увидел в нём что-то хорошее, но этого оказалось недостаточно. Или слишком поздно…
— Погодите. Вы говорите об Альбусе Дамблдоре? Кто ваш племянник? Гриндевальд?!
— Геллерт, — с упрёком сказала Батильда.
Тед пытался переварить услышанное. Бэгшот тем временем принялась рассказывать о своём любимом племяннике, о том, какие открытки он ей присылал в тридцатые годы, пока Европа жила в ожидании войны, готовясь к пронзительной кульминации. Уже тогда Гриндевальд двигался по заданному пути, возомнив себя вершителем судеб и творцом «общего блага», но Батильда, казалось, не принимала или отказывалась принимать его сходство с Волдемортом. Последнего она боялась до дрожи. Что ж, зло, как и добро, имело своих героев.
Вытянуть из Батильды информацию о Гарри оказалось невозможно. Она всхлипывала, когда Тед спрашивал её о Поттере, путала Гарри с Джеймсом и начинала нести бред. Тонкс навещал её ещё дважды за ночь, и оба раза Батильда крепко спала.
В половине шестого началось проветривание, и работа вновь закипела.
Усталость дала о себе знать к полудню. Тед почувствовал, что у него слипаются глаза, пока он прислушивался к рваному дыханию спасённой фениксовцами Афины Аббот. Тело её тётки давно унесли. Передали ли его родным? Тед не знал. В животе было пусто. Хотелось как следует отскоблить мочалкой лицо и руки, вывести запах дыма из одежды.
— Идите домой, — Мириам Страут обладала выдающимися способностями в части чтения эмоций, поэтому так быстро находила подход к подопечным. Теда она тоже раскусила в два счёта. — Вам есть, куда идти? С женой и дочерью всё в порядке?
— Они под надёжной защитой.
— Тогда идите к ним. Андромеда наверняка волнуется.
Тонкс не стал спорить. Он и не думал, что успел так прикипеть к домику на морском берегу. Это место не было его домом в сакральном смысле, у него не возникало желания положить на входе коврик «Welcome», но там поселилось его сердце — его семья.
*
Час среди родных и друзей пролетел в одно мгновение.
— У тебя измождённый вид, — заметил Тед, прощаясь с Дромедой. Она сошла вместе с ним к старому поваленному дереву, кутаясь в накидку от пронизывающего осеннего ветра. Тонкс вынул палочку и наложил на неё согревающие чары. Его Снежная королева была жуткой мерзлячкой.
— Ерунда. У нас была трудная ночь, но мы справились.
— Ты отлично поработала над раной Регулуса.
— Поверь, мой вклад скромнее, чем ты думаешь. Эта девочка, Гермиона, очень сильная волшебница. И, знаешь, там что-то есть.
Тед помолчал, задумчиво пощипывая губу.
— Что-то?
— Угу.
— Это плохо?
— Пока не знаю, — со вздохом призналась Дромеда. С годами они научились понимать друг друга почти без слов, не прилагая усилий. — Мне стоит присмотреться к ней получше.
Тед скорее бы присмотрелся к юному мистеру Блэку, нежели к девочке.