Англичане жить не могут без ощущения исключительности, а уж волшебники — тем более.
Многие магические семьи хранили в секрете формулы изобретённых предками заклинаний даже друг от друга. В том же Хогвартсе учили пользоваться магией, но не создавать её. Новые заклинания в мире появлялись крайне редко.
И тут в этот слаженный механизм, подрывая фундамент уникальности, попадает камушек — магглорождённые. Угроза сплочённому клубу, враждебному к новоприбывшим, которых становилось всё больше с каждым годом. С ними приходилось делиться знаниями, а затем и тёплыми местечками в Министерстве… Одна мысль об этом заставляла содрогаться представителей каждого второго чистокровного семейства.
Андромеда понимала это.
Андромеда принимала это.
Что скрывать — она всегда считала себя лучше многих, магглов-то уж точно, и поэтому совершенно не ожидала, что окажется недостаточно хороша для родителей Теда.
При первой встрече они только и делали, что прожигали её взглядами, словно ведьму, обросшую бородавками, но не смели прогнать взашей, боясь, что разгневанная невестка околдует их кур или сглазит маслобойку. Энди напрасно надеялась, что всё повернётся к лучшему, что «период привыкания» сменится миром.
В конце концов она отчаялась войти в их круг и вместе с Тедом покинула Бери-Сент-Эдмендс.
А дальше был поиск жилья: съёмные квартиры, переезды, чемоданы, три оплошности с чарами сужения пространства, едва не приведшие к нарушению Статута о секретности… и наконец ОН — аккуратный домик с ребристым козырьком, пахнущим свежей краской.
Однако прожив несколько лет бок о бок с магглами — довольно любезными людьми из пригорода, Андромеда так и осталась для них чужаком. Она ощущала себя женой колониста в отдалённом поселении Китая, но не испытывала горечи. Назад пути не было. И нечего думать о том, как бы всё могло быть с другим человеком, потому что никого, кроме Теда, рядом с собой Андромеда не представляла.
Соседки приглашали её на праздничные вечера и местные осенние ярмарки, где, следуя многовековым традициям, соревновались за звание лучшей хозяйки. Энди исправно отнекивалась от участия в кулинарных баталиях. Шинкование овощей режущими чарами — зрелище не для магглов, что уж говорить о заклинаниях уровня Ж.А.Б.А., с помощью которых миссис Тонкс управлялась с мясом…
Однажды она поддалась искушению славой и получила приз за самую тяжёлую тыкву. Хагрид бы ею гордился. Оранжевая корка чуть ли не лопалась от распирающей мякоти. Андромеде вручили статуэтку в виде стеклянной туфельки на ступеньке пьедестала. О связи награды с тыквой оставалось только гадать, пока Тед со смехом не поведал жене историю Золушки. Энди по-новому взглянула на результаты труда своих соседок и на собственную тыкву-победительницу, под завязку налитую магией «Энгоргио» всего за пару минут. Больше участие в конкурсах миссис Тонкс не принимала.
Тед работал, Дора росла. С друзьями-магглами у дочери не заладилось — хоть в чём-то непоседа пошла в мать. Андромеда возлагала большие надежды на Хогвартс, и, к счастью, Дора попала на Хаффлпафф, славящийся сплочённостью своих студентов.
С отъездом Нимфадоры дом заунывно заскрипел ставнями и петлями. Ничего не ломалось, не разбивалось и не проливалось. Окружённая идеальным порядком, к которому всегда стремилась, Андромеда ощутила тоску.
К тому времени её давно перестали приглашать на выставки рукоделия и зазывать на предрождественские вечера. Другая бы рыдала в подушку от обиды, но только не Андромеда. Она всё равно туда не ходила. Ей претило расточать похвалу на пустом месте, она скучала, когда все кому не лень принимались обсуждать последнюю серию телевизионной мелодрамы. Она не умела быть деликатной, обаятельной и доброжелательной в своей почти ледяной отстранённости. У неё всегда было больше общего с прямолинейной Беллой, чем с утончённой Нарциссой. Вторую можно было с лёгкостью представить раздающей награды перед восхищённой толпой за самую большую картофелину в графстве.
Были дни, когда Андромеда бездумно крутила палочку в пальцах, выискивая малейшую трещинку в кафеле или пылинку на книжных полках. Магия требовала выхода, она кипела в её крови. Энди не жалела о шёлковых платьях, семейных драгоценностях и услужливых эльфах, она оплакивала саму магию, будто та была живительным источником, отделённым от Андромеды высокой плотиной.
Во время очередной уборки, в которой не было большой необходимости в отсутствие главного нарушителя спокойствия в доме, Энди нашла призовую туфельку. Дора по два раза перебила все вазы и чашки в доме, но до этой несчастной стекляшки как назло так и не добралась. Энди задумчиво повертела трофей в руках и взглянула на сад: на заросшие терновником фиалки и побитую дождём клубнику, на неуклюжие сучья карагача, торчащие во все стороны.
Статуэтка отправилась на почётное место в серванте, а Андромеда ревностно взялась за работу.
Она нашла отдушину в уходе за садом, украшая его цветочными гротами и мостиками, подсознательно пытаясь воссоздать красоту парка родного поместья, и сокрушалась из-за недостатка пространства, где мог бы развернуться проснувшийся в ней гений ландшафтного дизайна.
Она детально вспоминала бельведеры, в которых Цисси устраивала чаепитие с цветочными феями, зелёные павильоны и пруд с парчовыми карпами. Волшебство лилось с её рук, исходило из самого сердца, покалывало кончики пальцев. И ей всё было мало-мало-мало…
Местные кумушки завистливо дивились звёздной белизне асфоделей, розам «Папа Мейланд» — вершине садовничьего искусства — и ядовитым чёрным лотосам в пруду, где, увы, упрямо отказывались приживаться декоративные рыбки.
— Эти цветы не укореняются в нашей полосе. Как вам удалось их вырастить?
— Каким удобрением вы пользуетесь?
— Сколько раз вы поливаете розы, миссис Тонкс?
— Чёрные лотосы! Разве такие бывают?
Вопросы, вопросы, вопросы…
— Это магия, — с загадочной улыбкой на губах отвечала Андромеда всем любопытствующим.
Неудивительно, что она прослыла надменной и нелюдимой. Завистников везде полно, просто здесь они маскировались под поверхностью внешней идиллии пригорода.
Сейчас в саду Тонксов всё заросло, вытянулось. Гномы, почуяв безнаказанность, наверняка сгубили корни абрикоса, изрыли ходами да норами. Андромеда могла ясно представить, как её соседки не без удовольствия поглядывают на запущенный участок. Завяли её розы, сгинули лотосы…
Чужая везде. И для тех, и для других.
По крайней мере, она была благодарна высшим силам за то, что они вернули ей кузена. Андромеда с беспокойством посмотрела на Регулуса. После возвращения из Мунго он переменился: что-то его мучило.
Люпин тем временем выдохся, исчерпав аргументы внушения. Он сел и ослабил воротник, спросив:
— Ну так вам удалось что-нибудь узнать о Гарри?
— Ни словечка, — тут же откликнулась Дора. Она только и ждала, чтобы во всех подробностях описать битву с Пожирателями смерти. Слова опережали друг друга. —…их было трое, все натасканы в атакующих чарах. К счастью, к нам подоспела Джонс. Вместе мы справились. Один из Пожирателей был мёртв, когда мы уходили.
— Да, — тихо произнёс Регулус. — Рабастан Лестрейндж.
Энди вздрогнула, в груди потяжелело, словно её сердце обратилось в камень.