Выбрать главу

Она резко поднялась в кровати. Дрожащая ночная лампа за окном оставляла рваную тень на стене. Зине вдруг показалось, что в круг этой тени попало что-то неподвижное, сплошное и темное.

— Кто здесь? — хрипло прошептала в темноту, не рассчитывая, впрочем, на какой-то ответ.

Его и не последовало. Однако запах усилился. Теперь он заполнял всю комнату, приближался к ее кровати. Зина попыталась встать, но в этот момент чьи-то руки с силой схватили ее за плечи. Чувствуя отвратительную вонь совсем близко, Крестовская провалилась в спасительную темноту.

Утро 7 февраля, поселок Бугаз, побережье Каролино-Бугаз, недалеко от Oдессы.

К ночи погода испортилась. Море стало бурным. Пенные валы отсвечивали белым сквозь ночную тьму, а порывистый ветер, воя в ветках деревьев, сбивал с ног людей и поднимал тучи песка, которые, как хищные птицы, впивались острыми когтями в человеческую кожу.

Никто не спешил на берег моря. Ветер ревел вовсю, всей своей свирепостью предвещая беспощадную бурю. Несмотря на бурные валы, море казалось каменным, сплошным монолитом, единой бетонной твердью, неспособной отступить ни сантиметра назад от земли, взрываемой беспощадной яростью суровой морской стихии.

Прислушиваясь к страшным завываниям ветра, рыбаки качали головами, понимая, что к завтрашнему утру разразится страшный шторм. Еще до темноты они успели вытащить все свои лодки на берег. А те, которые вытащить было нельзя, постарались прочно закрепить, примотав цепями к сваям в пристани. Но это было ненадежной защитой — все знали, что в суровый шторм волны с силой выворачивают сваи и уносят лодки в открытое море вместе со сваями и цепями. Сила моря несоизмерима с человеческой силой, перед ней человек — всего лишь слабая смертная песчинка, которая не может противостоять вековой ярости древней стихии.

Иногда штормы разыгрывались не на шутку, бушуя по несколько дней. Тогда весь поселок, все дома, ближние к линии моря, заливало водой, подтачивая дворы и жилые постройки. Чтобы укрепить жилище и противостоять разрушению, в каждом дворе были тяжелые мешки с песком. Ими обкладывали дома, строя своеобразный буфер, способный удержать стену.

Рыбаки знали: в шторм в море нельзя выходить. Какой бы ни была рыбацкая удача, она становилась абсолютно бесполезной в бушующем очаге кипящего моря. Гибли и самые смелые, и самые удачливые, и самые храбрые — все были равны перед лицом вечности, как бы они ни сопротивлялись и как бы ни пытались покорить стихию.

Вот и оставались в своих домах рыбаки, с профессиональной точностью чувствующие приближение шторма, способного охватить все побережье.

Время ненавистной ночью шло быстро. Когда же часы пробили самое раннее утро, стало ясно, что рассвет не наступил. Белый свет не смог пробиться сквозь гряду свинцовых облаков, которые словно металлическим шлемом сковали, окружили, оградили море, такое же бурное, с пенными валами, готовое закипеть в любой момент.

К рассвету стало ясно, что шторм пока не начался. Пенные валы стали чуть менее бурными. А уже к шести утра тусклые полоски белого света упали на притихшую землю, застывшую в ожидании бури. Те, кто рискнул выйти из дома и дойти до песчаного пляжа, занялись своими делами. Всем было ясно, что погода дала небольшую передышку, и шторм разразится вечером.

А значит, еще можно успеть подготовиться к его беспощадному наступлению.

Два рыбака с трудом шли по песчаным дюнам в сторону лимана, уклоняясь от порывов ветра. В одном из них можно было узнать того, кто нашел мертвых дельфинов на пляже. Вторым был старик — местный староста, переживший гражданскую войну, бессменный глава поселка. Человек очень дипломатичный и хитрый, он умел договориться со всеми властями и бандами, чтобы местные жители не страдали, чтобы всегда беспрепятственно могли выходить в море. Он был непререкаемым авторитетом, главой местной общины, человеком, к которому испытывали настоящее уважение все местные жители.

И только большевики смогли оставить этого ценного дипломата не у дел, выбросив старика с должности местного старосты и назначив главой поселка какую-то заезжую пигалицу, комсомолку из города. Приехав в Одессу из центральной части Украины, девица никогда в жизни в глаза не видела моря и ничего не смыслила в рыбаках, и уж тем более — в рыбачьем промысле. Зато она была идейной коммунисткой, лихо продвигалась по партийной линии и была назначена в поселок на должность, ничем не умея управлять.