Петя открыл дверь бани и замер: она была полна птиц. Они сидели в клетках, летали по полкам, и Петя никак не мог их сосчитать.
— Это что такое?
— Я же тебе говорю, Николай наловил. А я вот теперь должна за ними ухаживать.
— А ты не ухаживай.
— Скажешь тоже! — возразила Нина. — А Николай возьмёт да надерёт уши, вот тогда и узнаешь!
— Эх ты! Да я на твоём месте давно бы отучил его от ловли птиц.
— Как? — подняла на него красивые глаза Нина.
— Выпустить их надо.
Петя схватил самую большую клетку, вытащил её в сад и открыл. Нина, бледная, выскочила за ним и захлопнула клетку.
— Не дури! Ты что это? Да Коля с ума сойдёт!
Птицы сбились в кучу и, отчаянно пища, бились о проволоку. Петя снова открыл клетку, но Нина сердито захлопнула её и крикнула:
— Уйди! Ты что здесь, хозяин, что ли?
— Я-то хозяин, — сердито заговорил Петя, — а вот ты прислуга. Приставили тебя убирать за птицами, да? Вот ты и стережёшь их, как собака. Николая обвиняешь, а сама — такой же Николай. Николай в юбке! Эх ты, а ещё пионерка!
— Ах, ты ещё и обвинять меня будешь!
Она со стуком открыла клетку, и птицы начали выпархивать одна за другой. Нина провожала их взглядом, потом махнула рукой и вытащила из бани другую клетку.
— Выпускай! — прошептала она. — Будь что будет!
Птицы садились на ближайшие деревья, встряхивались и улетали. Нина открыла в бане окно и стала выгонять птиц и оттуда. Петя помогал ей.
— А это что за баре сидят здесь по одному? — спросил он, показывая на маленькие клетки.
— Это заманки. На их крик и летят птицы в ловушки. Такие провокаторы, что просто ужас! Сами сидят в клетке, так надо, чтобы и другие попались.
Один из зябликов в клетке пропел свою коротенькую песенку.
— Ах, ты ещё и заманивать будешь? — засмеялся Петя и — вынес заманку на улицу. — Ну, давай лети, нечего провокациями заниматься. Зяблик полетел, а через несколько минут Петя уже слышал, как он звенел где-то в саду.
— Ну вот и всё, — с улыбкой произнёс он. — А ты знаешь, кто вам плакат на дверь нарисовал? Мы с Юркой.
— Да? То-то там твоя ошибка была. «Занимаемся» вместо «занимается».
— Честное пионерское?
— Ага, — кивнула Нина. — Хорошо, хоть Антонина Тихоновна не видела, а то бы было тебе на орехи…
Выходя от Звездиных, Петя в самой калитке столкнулся с Николаем. Тот, угрюмый и мрачный, глянул на Петю и прошёл к дому.
— Ну что, Коленька? — встретила его на крыльце Евдокия Афанасьевна.
— Ничего… — буркнул он, потом, словно спохватившись, добавил: — Дали три дня сроку… Сказали, если не устроишься на работу, судить будем…
— Выслать ведь могут, — забеспокоилась мать. — Теперь всех, кто не работает, высылают куда-то… Ты уж устраивайся на работу, Коленька.
— Ладно, устроюсь, — сказал тот и зашагал к бане.
Когда Петя увидел, что Николай двинулся к бане, он так и замер, прижавшись к забору. Что-то будет сейчас?
В глубине двора раздался тонкий девичий визг, потом послышалась ругань, и на дорожке показалась бегущая Нина. Вслед ей со свистом пронеслась маленькая проволочная клетка и ударилась о забор.
— Сюда, Нина! — крикнул Петя и распахнул калитку.
Он схватил девочку за горячую руку и увлек за собой под гору…
У птичьего городка они встретили Юру, Валю и Артёмку.
— Силки Николай ставил, — сказал Петя. — Ну мы ему сейчас с Ниной устроили штучку, да? Всех птиц выпустили! А вот кто же это плакаты на калитке у Григорьевых и Ковшовых наклеил?
— Я, — со смехом сказал Артёмка и, вдруг погрустнев, взял Петю за руку. — Не знаю, что и будет, Петух. Пока я плакаты наклеивал, Паша взял рогатку да ка-ак стрельнет! И попал Серёже в глаз. Вот такой, — приложил он ладонь ко лбу, — глаз сделался. Даже страшно! Серёжа и видеть этим глазом перестал.
Пока Петя разговаривал с Артёмкой, Валя, оглянувшись назад, шепнул Юре:
— Тебе яйца реполова и желтобровки нужны?
— Конечно, нужны… — ответил Юра, но тут же добавил — Только не из птичьего городка.
— С ума сошли вы с этим городком! Мы же не будем разорять гнёзд, а только возьмём два яйца. Птицы ещё снесут.
— А Петя? — опасливо проговорил Юра.
— Петух и не узнает.
— Тогда давай действуй, — улыбнулся Юра, и они с видом заговорщиков пошли вместе с ребятами.
На проводах сидела какая-то птица. Валя поднял камень и, размахнувшись, швырнул в неё.
— Зачем? — вскрикнули сразу Петя и Нина.
— Это же сорокопут! Такой вредный, что и не говори. Он сидит сейчас и высматривает, где гнездо какой-нибудь птицы. А потом полетит и потаскает и яйца и птенцов. Это такой разоритель гнёзд, что вы и не представляете!