Сцену окружали несколько мужчин и женщин, которые негромко напевали однообразную заунывную мелодию. У Васи от этих звуков стали сразу слипаться глаза.
— Чего это он? — Рогов зевнул в сторону шамана.
— А, малярию прогоняет, — махнул рукой Нгубиев. — Обычное дело.
— И как, помогает?
— Конечно! Сначала танцы, потом антибиотики. Цивилизация! — заржал Нгубиев и, подумав, добавил: — Вообще-то мне шаман знатный достался — сообразительный мужик. Надо будет Никиту Андреича ему показать, чтобы поясницей его занялся.
Вдруг шаман заметил новых зрителей, резко остановился и обвел сверкающим взглядом вождя и вновь прибывших. В следующее мгновение он рухнул на землю и безмолвно затих, уткнув голову в колени. Его примеру последовали и остальные баквена. Даже закопанный в землю больной малярией опустил вниз глаза, приветствуя вождя и его белых гостей.
— Чего это они? — насторожился Вася. — Обкурились?
— Приветствуют, чего же еще, — пояснил Петруха.
— Здрассте, — коротко кивнул туземцам Вася и, постояв немного, побежал за удаляющимися друзьями.
На террасе следующей хижины сидела симпатичная девушка лет восемнадцати в красивых разноцветных одеждах и высоком головном уборе. Негритянская красавица читала английскую книгу. При виде приближающихся гостей она порывисто вскочила и, улыбаясь, подбежала к Петрухе.
— Моя сестренка — Тэя, — представил ее Нгубиев. — Вот эта штука у нее на голове вплетена в волосы. Она и спит в ней.
— Неудобно же.
— Такая жизнь. Обычаи…
Тэя, услышав звуки русской речи, заулыбалась еще сильнее.
— Васья, Игор, — повторила она имена оперов и быстро, почти без акцента, мило протараторила: — Ленинград, Дворцовая площадь, пивбар «Жигули»…
— Умная, — похвалил сестру вождь. — Отец ей всякого здесь порассказал, так она меня достала. Хочу в Россию, говорит, в институт.
— Ну и отдай учиться, — посоветовал Игорь. — Деньги-то есть.
— На фиг ей это надо, — поморщился Нгубиев, показывая сестре, чтобы она возвращалась на место. — Лучше замуж выдам, пусть воинов рожает.
Наконец они подошли к высокому каменному бунгало со стеклопакетами, над дверью которого опера увидели пиратскую эмблему — череп на фоне пересеченных костей.
— А это зачем? — на всякий случай уточнил Вася.
— Табу, — пояснил хозяин. — Запрет на вход под страхом смерти. Территория вождя. Действует круче всяких замков. Заходите, мужики.
Петруха открыл дверь и запустил дорогих гостей внутрь. В первые мгновения их посетило ощущение, что они оказались в дорогой рюмочной где-нибудь на Петроградской стороне.
— Ничего себе, у тебя батя реальный строитель был, — одобрительно присвистнул Рогов. — Практически евростандарт!
— Я здесь праздники отмечаю, — скромно заметил Нгубиев. — Люблю это место. Есть в нем что-то питерское…
— А что за праздники? — поинтересовался Плахов, присаживаясь на широкий диван.
— День баквены, сезон дождей и прочую лабуду. Первое мая. — Петруха открыл большой холодильник. — Что пить будете?
— Воду со льдом, — за двоих ответил Плахов. — Трезво — нормость жизни!
— Пожалуй, я тоже, — согласился вождь. — Мне еще правосудие вершить… Эх, видели бы меня пацаны!
Громко похохатывая, Петруха достал из морозилки лед и наколол его в высокие бокалы.
— Язык-то африканский выучил? — спросил Вася.
— Только инглиш, — покачал головой Нгубиев. — На местный индун переводит.
И тут в двери бунгало кто-то осторожно постучал.
На людях Войцеховский и Рыбаков предпочитали разговаривать по-английски, дабы не привлекать к себе излишнего внимания со стороны прочих обитателей отеля.
Ранним вечером они ужинали на открытой террасе ресторана. Несмотря на свой специфический опыт, Рыбаков не обратил внимания на плотного небритого мужчину в серой футболке с надписью «BOSS», который в гордом одиночестве сидел за соседним столиком и молча пил пиво. Уваров знал толк в конспирации или, по крайней мере, считал, что так оно и есть. В данном случае действительно так оно и было. Ни Рыбаков, ни тем более Войцеховский не предполагали, что за ними ведется наблюдение, но, к сожалению, Уваров очень слабо знал английский, и потому его выгодная позиция в момент потеряла всякий смысл.
— Может, в казино вечером сходим? — предложил профессору Рыбаков.