— А ты ему? — деликатно зевнул Вася.
— А я ему: ну и вали к своему Шакилу, падла! — Петруха отхлебнул вискаря. — А он заменжевался сразу: я, говорит, баквена… А я ему: а я — вождь, болтать много будешь — язык отрежу!
— Реально можешь отрезать? — сонно поинтересовался Плахов.
— Легко, — бравируя, схватился Петруха за кухонный нож. — Оборзел он совсем. Раньше никто был, с копьем по саванне бегал! Я его индуном сделал, и он же меня учит.
— А что с этим, как его… Шакилом — договорились? — встрепенулся Рогов.
— Куда он, на фиг, денется? — вдруг погрустнел Нгубиев. — Никуда он не денется…
Глубокой ночью, после того как Войцеховский забылся крепким сном, Рыбаков решил проверить координаты, указанные в письме. Он осторожно выскользнул в коридор, закрыл за собой дверь на два оборота и, оглядевшись вокруг, направился к лифту.
В холле тенью проскользнул мимо дремлющего охранника-швейцара и вышел на улицу. Пройдя к бассейну, в котором плескалась бирюзовая вода, подсвеченная яркими фонарями, он остановился у спасательной вышки и отсчитал от нее вторую пальму.
Рыбаков снова осмотрелся, осторожно подошел к дереву и носком ботинка стал ковырять дерн возле его корневища. Пласт срезанного дерна отъехал в сторону, и Рыбаков заметил неглубокую ямку, аккуратно вырытую в земле. «Садовник» загнул манжет рубашки и сунул правую руку в тайник. Пальцы нащупали какой-то продолговатый твердый и холодный предмет.
Через секунду Рыбаков держал в руке бутылку «Столичной» и недоуменно рассматривал ее. Золотые буковки этикетки аппетитно поблескивали в ярком свете уличных фонарей.
Но Рыбакову не хотелось выпивать. Он не мог понять, что происходит и кто разыгрывает с ним эти сумасшедшие шутки.
Андрей Борисович вернулся к стойке администрации отеля. Портье услужливо посмотрел на лысого джентльмена с бутылкой водки в руках и вежливо поинтересовался:
— Чем я могу быть вам полезен?
— Извините, в нашем отеле живут русские? — в свою очередь задал вопрос Рыбаков.
— Точно не знаю, кажется, да.
— Посмотрите, пожалуйста, — вежливо попросил Рыбаков. — Для меня это очень важно. Надо срочно отправить письмо в Россию…
Портье защелкал клавишами компьютера и через минуту выдал информацию:
— Да. Есть трое. Вчера приехали. Господин Смирнов с двумя дамами.
— Отлично, — улыбнулся Рыбаков. — В каком они номере?
— Номер двести двадцать.
«Садовник» поблагодарил и собрался было подниматься к себе, когда портье остановил его.
— Извините, а как ваше имя? — поинтересовался портье.
— Фишер. Эндрю Фишер.
— Тогда это вам, мистер Фишер. — Портье протянул Рыбакову запечатанный конверт.
— От кого?
— Не знаю, мистер Фишер.
В надписанном по-английски конверте оказалась открытка с фотографией одного из отелей Сан-Сити. Текст на обратной стороне снова поставил Рыбакова в тупик:
«Юстасу. Срочно сообщите маме о получении груза. У нас выпал первый снег. Берегите себя. Алекс».
Рыбаков занервничал.
С утра в ресторане отеля было многолюдно. Войцеховский и Рыбаков вошли в зал, и профессор очень удивился, когда Андрей Борисович предложил им разместиться не за их обычным столиком на террасе, а сесть почти в центре зала, рядом с искусственным водопадом.
— Так надо, Михаил Александрович.
Профессор не спорил.
За соседним столиком завтракала веселая русская компания. Там были крепкий голосистый мужчина с золотой цепью вместо шеи и две молоденькие девушки — высокая брюнетка с надменным взглядом и глуповатая полненькая блондиночка. Войцеховский чуть не выдал себя, обернувшись на знакомые звуки русской речи, но Рыбаков вовремя остановил его. Сам он, казалось, был абсолютно равнодушен к соседству с земляками.
Разговор соседей был им прекрасно слышен — те совсем не стеснялись присутствия посторонних.
— Мотя, ты сколько вчера просадил в казино? — устало спросила мужчину надменная брюнетка.
— А я чё, помню, в натуре? — сквозь здоровое аппетитное чавканье ответил Мотя. — Я же бухой был вдрабадан…
— Тонн пять, не меньше, — томно предположила блондинка и глупо хихикнула.
— Еще пойдешь? — Брюнетка окинула подругу уничижительным взглядом.
— А як же, — рассмеялся Мотя. — Щас на пляж, после по сотке под крокодилье мясо пропустим, и к станку.
— А когда львов поедем стрелять? — снова хихикнула блондинка.
— Вот банк сорву, — основательно заявил Мотя, — тогда и поедем.
В этот момент Рыбаков встал и подошел к столику русских. Войцеховский недоуменно наблюдал за ним со своего места.