Огоньки при ближайшем рассмотрении оказались деревней какого-то племени. Возле хижин Вася (или его блуждающая душа) разглядел черных воинов, вооруженных карабинами. Дверь одной из хижин отворилась, и из нее вышел вождь в леопардовой накидке — толстый негр с круглым лицом, обезображенным глубоким шрамом. За вождем вышел белый мужчина в рубашке и шортах. Его лицо, заросшее густой щетиной, и нечто во взгляде, на пару секунд обратившемся к звездному небу, показалось Васе знакомым. Но вспомнить, где он его видел, Рогов не смог.
Вождь злобно прокричал что-то белому, тот коротко ответил. Один из воинов вскочил с земли, подбежал к белому и, подталкивая его прикладом карабина, увел в темноту…
Вася очнулся рядом с Игорем и не сразу понял, проснулся он или все еще грезит, телепатически скитаясь по незнакомым племенам.
Плахов мечтательно улыбался и смотрел в небо. Судя по всему, он тоже где-то летал.
— Игорек, ты как? — Василий с трудом ворочал неповоротливым, словно окаменевшим языком.
— Нормально, — чужим голосом прошелестел Игорь. — Вася, а можно тебе один вопрос задать?
— Давай.
— Ты в милицию зачем пошел работать?
— Ну, так и не скажешь сразу, — протяжно, по слогам, будто иностранец, с трудом освоивший азы русского языка, выговорил Вася. — Но если честно, я пошел в милицию правду защищать. Ну и еще жилплощадь улучшить.
— Понятно, — так же медленно протянул Игорь. — Только ты больше никому об этом не рассказывай… Насчет правды.
Вася согласно кивнул и снова улегся на землю. Дробь тамтамов постепенно сходила на нет. Обряд посвящения в воины племени баквена подходил к концу.
Бутылки на столе в номере Рыбакова уже наполовину опустели, а кубики льда в металлической плошке превратились в холодную водичку. Закуска закончилась, но застолье продолжало набирать обороты. Уваров, подперев подбородок рукой, смотрел на Рыбакова влюбленными глазами. Нрав шпиона тоже смягчился под влиянием виски — он поймал себя на мысли, что ему нравится выпивать с Никитой. После успешного прохождения стадии «Ты меня уважаешь?» Рыбаков вновь попытался вернуть разговор в нужное ему русло.
— Так кто же этот полковник, Никита? — спросил он, слегка запинаясь на согласных. — Скажи мне наконец.
— Слушай, Андрюша, — Уваров полез за льдом, но только замочил пальцы и тут же аккуратно вытер их об обивку кресла, — ну чего ты привязался, а? Хрен-то с этим полковником. Мы ж с тобой нормальные мужики. Офицеры. Все вопросы решим. Согласен?
— Йес, — кивнул Рыбаков, покачнувшись. — Оф кос.
— Вот скажи, если родина прикажет нажраться — нажрешься?
— Йес!
— Тогда пей!
— А ты что, родина?
— Да, я — родина.
Еще по сотне граммов перетекли из бутылок в желудки офицеров.
— А хочешь, споем? — предложил Уваров. — Нашу. Боевую.
Он крепко ухватился правой рукой за столешницу, подался вперед, закатил глаза и уже был готов затянуть что-то щемящее и пронзительное, пахнущее березовыми, вениками, снегом и баней.
— Не надо песен. — Рыбаков отрицательно замотал лысой головой. — Давай лучше разговаривать, Никита.
— Ну, тогда говори мне как на духу, — Уваров смачно ударил кулаком по столу так, что оставшаяся ото льда водичка залила дорогую полировку. — Как на инквизи… Тьфу ты — как на исповеди. Йес?
— Йес, — покачнулся Рыбаков, окунув в лужицу манжет рубашки. — И ты мне.
— Шалишь, брателло, — рассмеялся Уваров и погрозил Рыбакову пальцем. — Я первым спросил.
Рыбаков, потеряв на мгновение ритм беседы, тупо уставился на мокрый рукав.
— Вот черт! — ругнулся он, и словно в подтверждение его слов раздался звонок мобильника. — Что? Где? — Рыбаков вскочил на ноги и лихорадочно принялся искать телефон.
— Вот он, Андрюша, — подсказал Уваров, показывая на стол. — Прямо перед тобой.
— Ага. — Рыбаков схватил телефон, нажал кнопку ответа и заговорил по-английски: — Алло… Кто это? А, это ты… Кто не пускает? Хорошо, жди там.
— Подруга беспокоит? — поинтересовался Уваров, когда Андрей Борисович закончил разговор.