На кухне трещало, лопалось масло — бабка Сидорченко жарила корюшку.
— Чувак! — сказал Глеб. — Ты что, девчонке, что ли? Художественный рассказ развел!
Он сходил на кухню, принес спички, чиркнул скрюченными, посинелыми пальцами и поджег письмо. Оно вспыхнуло, осветило сердитое лицо Глеба, и сухой пепел, ломаясь, тлея, рассыпался по комнате.
И правильно.
Стелла Ивановна больше не ставила Петьке двоек. Наверно, он научился писать сочинения.