Библиотека юмористической фантастики
Мышь, которая зарычала
Кир Булычев
Хрупкие страницы (статья)
Я учился в институте иностранных языков, на переводческом факультете, и когда завершил высшее образование, то меня, как и пятерых других женатиков на курсе, распределили в Бирму.
Объясняю: жить за границей неженатому советскому переводчику воспрещалось. Мало ли что придет в голову такому человеку? Тем более если он может объясниться с врагом на его языке, а настоящие патриоты не поймут, о чем они там договариваются (такие случаи отмечены). Лучше бы вообще обойтись без заграницы, но начальству вздумалось разводить кукурузу и догонять Америку.
К тому времени я уже вполне сложился как враждебный элемент. В основном, не сознательно враждебный, но потенциально опасный.
В том числе у меня вскоре обнаружился очевидный грех: я стал покупать и читать американские и английские книжки. Столько их накупил, что не хватило денег на машину, — я был единственным советским специалистом в Бирме, который умудрился не привезти автомобиль.
В числе книг все большее место занимали книжки фантастические. И понятно: я начал их читать в самый разгар золотого века американской фантастики.
Фантастика печаталась в журналах, на плохой оберточной бумаге. Зато обложки журналов и рисунки внутри создавались замечательными мастерами, на уровне с теми, кто писал рассказы и романы с продолжениями в «Amazing», «Wonder», «Astounding» и других, менее знаменитых.
К тому времени классики первого послевоенного поколения, чьи имена мы и сегодня произносим с пиететом, уже составили себе имя и имели за плечами по несколько книг.
Все это богатство можно было купить в маленьком книжном магазинчике, которым владел невысокий печальный англичанин, мистер Боун, женившийся после войны на бирманке и осевший в Рангуне, где не был нужен ни бирманцам, ни англичанам.
Порой, бывало, я просиживал в магазине Боуна по несколько часов, и, кроме меня, ни один покупатель туда не заглядывал.
Книги в тропиках пахнут особенно — они источают легкий аромат плесени. Этот запах остается в них навсегда. У меня до сих пор проживают дома несколько книг, купленных у Боуна, я их угадываю по запаху.
Особенно я ценю журналы пятидесятых годов.
В каждом номере — созвездие имен. И тех, что у нас на слуху, и тех, что гремели в те годы в странном и не понятном постороннему мире фэнов.
Господствовали в тех журналах Брэдбери, Азимов, Кларк, Пол, Андерсон, Саймак, Шекли, но не обходилось и без менее известных у нас писателей, таких как Мюррей Лейнстер, Филип Фармер, Джон Макдональд, Альфред Бестер, — господи, я и сегодня могу перечислить полсотни авторов!
Интересно, что рассказы и повести ведущих писателей кочуют из сборника в сборник, из антологии в антологию, и порой трудно понять, какой рассказ написан позавчера, а какой полвека назад. Зато с художниками всегда было иначе — они более, чем авторы, подпадали под влияние моды и вкуса эпохи.
Сейчас появилось немало энциклопедий, посвященных фантастическому искусству пятидесятых и шестидесятых годов, и по картинкам видно, как происходила эта эволюция. Конечно же, сегодняшние книжные иллюстраторы рисуют глаже, детальнее и пользуются компьютерами. Но после войны в фантастику пришли такие мастера, рядом с которыми сегодняшние художники кажутся выхолощенными, словно обсосанная палочка от эскимо.
Когда смотришь на рисунки в энциклопедиях, понимаешь, что годы, в которые я смог увидеть и пощупать журналы фантастики, — не самые яркие полвека. И мне очень хотелось заглянуть в сороковые, в начало пятидесятых. Ведь рубеж между бурной молодостью художников и писателей и их солидной зрелостью проходил именно в пятидесятом году.
Именно тогда журналы были веселыми, богато иллюстрированными, снабженными карикатурами, а на их обложках обязательно изображалась красавица в полуобнаженном виде, которую спасал от пришельцев или чудовищ так же слабо одетый, но мужественный герой.
Такие обложки становились настоящим товарным знаком фантастического журнала. Внутри все было гораздо разнообразнее.
И вот в прошлом году, летом, я был в Лондоне и отправился на бут-сейл. Буквально это название переводится как «ярмарка багажников». Англичане любят переезжать из дома в дом. Считается, что семья должна менять жилище примерно раз в пять лет. Такие вот они беспокойные. Но когда ты переезжаешь, то обязательно обнаруживается, сколько дома есть ненужных и не очень нужных вещей. И тогда в воскресенье на рассвете все эти вещи грузятся в багажник машины, и машина выставляется на футбольное поле или пригородное пастбище. На газоне выстраиваются рядами сотни две машин, хозяева которых выкладывают на земле свое добро.