Мышь, которая зарычала [антология]

— Ты можешь просьбу обратить ко мне.
И прежде чем тебя убить, я на нее отвечу.
Тебе на то дается трижды пять
Секунд. Таков обычай джаннов.

И джанн затикал — словно будильник.

Пятнадцать секунд, чтобы найти выход, тогда как он не смог отыскать его за целый день! Десять секунд… Джанн уже направил на Диллингэма ствол, высунувшийся из груди. Пять секунд… Голова пуста…

— Отсрочку! — закричал он.

— Согласен, — сказал джанн. — На сколько?

Господи, какая глупость…

— Пятьдесят лет?

Он ожидал уничтожающего удара тепловой пушки, но вместо этого услышал:

— Ты их получишь, смертный.

Диллингэм открыл глаза и уставился на робота:

— Вы хотите сказать, что подождете?

Ему показалось, что металлическое лицо озарилось улыбкой. Во всяком случае, рот был распахнут и внутри сверкал починенный зуб. Очевидно, на Рискухе не нашлось замены.

— Обычно я даю отсрочки меньшие.
Но в данном случае бесчестно было б мне
Хоть как-то ограничивать желанье,
Ведь не обманщик ты и не дурак.
За честность джанны платят благородством.

Диллингэм вдруг подумал об Уустрице, чья манера поведения несколько напоминала кодекс джаннов. А он так надеялся, что второго такого не сыскать.

— Итак, будучи не в силах отступить от клятвы, вы слегка изменили ее дух, — сказал он.

И джанн согласился:

— Но я не мог тебе сказать об этом,
Я исполненье клятвы оттянул,
Надеясь на догадливость и сметку.
Не кто иной, как я, тебя убью.
Ни зверь, ни мор, ни человек не в силах
Тебе вреда иль горя причинить.
Но ровно через пять десятков лет
Умрешь ты от руки моей внезапно.
Все ж эти годы буду я с тобой
И прослежу, чтоб клятва исполнялась.

— Великолепно!

Итак, джанн оказался его телохранителем, самым компетентным телохранителем во всей Галактике, который будет оберегать Диллингэма от всех опасностей до тех пор, пока тому не стукнет девяносто два года. Клятва вовсе не предусматривала незамедлительного убийства. Единственное, чего она требовала неукоснительно, чтобы никто иной, кроме джанна, не мог добраться до избавителя.

— Ну что ж, пошли, джанн, — крикнул Диллингэм, вспомнив о чем-то важном. — У нас в Университете студенческая демонстрация. Уустриц убьет меня, если мы не снимем осаду, прежде чем погибнут его любимые папки.

Роберт Ф. Янг Рампельстилтскински

Жил-был мельник. Он был небогат, но владел одним изумительным сокровищем — дочкой по имени Ада.

Во время Государственной хлебной недели Народная ассоциация мукомолов направила мельника, являвшегося ее почетным членом, во дворец, чтобы получить от короля специальную награду.

Король поздравил мельника с наградой и произнес длиннейшую речь, в которой восхвалял деятельность мукомолов, чья работа содействовала процветанию государственной экономики. На что мельник, стремясь произвести наилучшее впечатление, ответил:

— Ау меня есть дочка, которая может превратить золото в солому.

Король очень обрадовался словам мельника.

— Ваша дочка, обладающая такими замечательными способностями, может послужить на пользу Отечества. Хорошо, если золота мало, но когда его много, это становится вредным, так как избыток золота препятствует прогрессу, вредит международной торговле и подвергает мир разным опасностям. Приводите вашу дочь во дворец, мы устроим ей проверку на благонадежность, и, если она успешно пройдет испытание, я тут же дам ей работу.

Когда Ада услышала от отца, что ей предстоит, она оцепенела от страха. Мало того, что она не знала, как превращать золото в солому, она вообще не представляла, как работать с машиной, которая это делает. Но Ада была девушкой сговорчивой и очень-очень патриотичной. Она понимала, что должна послужить Родине, да и себе тоже. Поэтому, когда на следующий день отец сказал ей: «Дочка, собирайся, нас ждет Его Необыкновенная Щедрость», Ада безропотно отправилась с ним во дворец.

Девушка успешно прошла проверку на благонадежность, после чего король отвел ее в комнату, всю заполненную золотом. Король указал Аде на Крути-Верти-Машину производства «Дженерал электрик» и сказал:

— За работу, девушка, за работу! Если завтра утром я увижу здесь хоть один золотой слиток, устрою тебе ревизию.

Бедная Ада вовсе не хотела ревизии и очень огорчилась. Надеясь хоть чуточку успокоиться, она включила транзисторный приемник, который всегда и всюду носила с собой, и поймала своего любимого диск-жокея. Но музыка нисколько не улучшила положения. Бездумно приплясывая в такт с зажигательным мяуканьем битлов, Ада не могла отвести глаз от алчной своры ревизоров, прячущихся под порталом дома напротив.