Глаза Пейтона были ледяными, словно их только что вынули из морозилки.
— И вы ему поверили?! Вы дали ему два дня отсрочки. Как мило! Я удивлен, что вы вообще не посоветовали ему принять вещи от нас в подарок.
Кулаки Уита непроизвольно сжались. Он с трудом заставил себя улыбнуться. Он знал, что если сейчас не улыбнется, то может сорваться и наговорить лишнего, в чем будет потом раскаиваться.
Уголки губ Пейтона еще больше поднялись, что должно было обозначать улыбку.
— Разумеется, — продолжал Пейтон, — с вашей стороны было благородно дать тому человеку отсрочку. В конце концов, он не заплатил нам ни пенни, не ответил ни на одно наше письмо, за два месяца ни разу не подошел к телефону и, насколько мне известно, задолжал за квартиру. От таких людей надо держаться подальше. К счастью, сегодня утром я нашел его карточку и послал вас принять меры. Только что возвратился наш грузовик.
Никого дома они не застали, зато удалось вернуть диван и телевизор. А если бы мы подождали еще два дня, как вам того хотелось, мы обнаружили бы совершенно пустую квартиру. Теперь же вам придется любой ценой отыскать и вернуть аквариум. Мы не можем допустить, чтобы нас морочили.
Уит не смог больше сдержаться.
Он наклонился вперед, и его рот оказался в нескольких дюймах от лица Пейтона.
— Но почему? Почему именно я? У нас есть специальный сотрудник, который выслеживает беглецов. Да, может, я и ошибся, но этот парень показался мне больным и буквально умирающим с голода. Я не охотник, не загонщик, я не люблю травить людей.
Пейтон отклонился назад. Его пальцы выбивали нервную дробь по подлокотникам, голос звучал холодно.
— Я вас, Хейнс, на работу не брал. Мистер Грейсан сообщил мне, что в течение этого года вы будете здесь работать. Это сообщение поступило ко мне полгода назад. Значит, еще шесть месяцев я не могу вас уволить. Но давайте договоримся на будущее: мне плевать, что вы собираетесь унаследовать этот универмаг, мне плевать, внук ли вы самого Р. С. Хейнса или просто клерк, который получил повышение. Этот отдел возглавляю именно я. И я делаю это так, как считаю нужным. Когда я приказываю вам сделать что-то, делайте — или подавайте заявление об уходе! Я с самого начала подозревал, что Дэвис — пустой номер. Так и оказалось. На следующий день после того, как он получил нашу мебель, он бросил работу. Может быть, он рассчитывал на то, что мы махнем рукой. Но мошенник глубоко ошибся. И в один прекрасный день он снова пойдет на работу. И вот тогда мы обрушим на него такой штраф за воровство! Он горько пожалеет, что так поступил с нашим универмагом!
Уит автоматически кивал, соглашаясь с начальником.
— Теперь о вас, Хейнс. Я хочу, чтобы вы его отыскали. Приступайте немедленно! Отправляйтесь по тому же самому кенморскому адресу и начинайте раскручивать.
Больше мне вам сказать нечего. Сами решайте, как лучше действовать.
Уит понял, что попался. Конечно, он мог бы отказаться и вообще уйти с работы. Мог бы, да не мог. Поэтому он побрел в свою комнатушку. И там он трижды снимал телефонную трубку и трижды клал ее на место.
Дженис Грейсан не любила, когда ее подводили.
На четвертый раз он решился и набрал номер.
Он оказался прав. Когда он признался, что должен отказаться от ланча, голос ее стал холодным и чужим.
— Но, дорогой, — произнесла она с укоризной, словно обращалась к дурачку, — ты же должен прийти. Ты не умеешь себя поставить. Ты забываешь, что в один прекрасный день станешь полноправным партнером Грейсанов.
Ну как ей объяснить, что невозможно оскорбить Пейтона неподчинением? Пейтон отлично понимает, что неподчинение ему означает пресмыкательство перед самой Дженис Грейсан.
— Ну хорошо, — произнесла Дженис, и слова падали у нее изо рта, как сосульки. — Обойдусь без твоего драгоценного присутствия, если твоя работа означает для тебя больше, чем мое общество. Прощай!
Она бросила трубку, а он пожал плечами и подумал: хорошо бы ее мрачное настроение развеялось к вечеру. Они заказали столик в ночном клубе, новом и самом модном в городе.
Ее звали миссис Лоренц. Она видела, как тот человек тащил большой аквариум по черной лестнице.
— Мне было его так жалко! Он показался мне страшно изможденным. Я подумала, что он обязательно свалится с лестницы…
Ее вставная челюсть плохо держалась, и ей приходилось улыбаться, не раскрывая рта. Стараясь сделать это незаметно, она поправила челюсть и добавила: