Мышь под судом

Не в силах что-либо возразить, Мышь молча склонилась перед судьей… Но внезапно осенила ее счастливая мысль. «Из путаной речи трудно что-либо уразуметь. Назову-ка я побольше имен: судья запутается в них и ничего не поймет. Вот лучшее средство затянуть следствие и скрыть свои проделки. Одна беда: рогатые звери глупы и упрямы — они долго и нудно оправдываются, иметь с ними дело — мука. Как же быть? Ведь Дух разгневался на меня и теперь поговаривает о казни! Да, в таком положении и Чжан Тан не смог бы ничего придумать![45] А впрочем, мудрая поговорка гласит: „Замешательство — признак вины“. Стоит мне обнаружить растерянность — суд решит, что я виновна и стараюсь вывернуться; вот тогда-то меня наверняка казнят. Пока еще ворочаю языком, вспомню-ка я речи Су Циня и Чжан И[46], буду отрицать показания свидетелей, запутаю судью, а там — попытаюсь бежать через какую-нибудь дыру».

Приблизилась хитрая Мышь к Хранителю кладовой, сложила передние лапки и начала сладким голоском:

— Говорят, не было в мире человека великодушнее ханьского Гао Цзу[47], по и при нем воров приговаривали к смерти. Говорят, не было в мире законов милосерднее «Уложения Чжоу»[48], а все же и по этим законам преступники подвергались казни. Вы же, ваша милость, не покарали меня, но, согласно законам, спросили о главных виновниках преступления; вы не казнили меня, не грозили мне пытками — лишь бранили, как любящий отец бранит малое дитя. Если бы не ваша доброта, я давно бы погибла! Ах, почему нет в живых детей и внуков моих?! Когтями содрали бы они с себя кожу и сделали бы из нее платье и шляпу для вашей милости. Без сожаления выдернули бы они свои усы и сделали бы кисть для письма в подарок вашей милости! Какая жалость, что все они давно погибли и я, на закате дней своих, ничем не могу отплатить вам за ваши великие благодеяния.

Старая Мышь всхлипнула. Потом, сложив лапки на животе, продолжала, подобострастно глядя на Хранителя кладовой:

— В этой жизни мне уже не отплатить вам за ваше милосердие, но, поверьте, я сумею поведать о нем в Царстве Теней. Звери, что были у вас на допросе, все до единого хитры и коварны: они скрывают свои проделки, не желая ни в чем признаваться. Потому-то я и не стала оспаривать их слова. Досаднее всего то, что даже вы, проницательнейший судья, не сумели разоблачить их, и в ваших глазах они так и остались невиновными. Сейчас я поведаю о них все, что видела собственными глазами и слышала собственными ушами. Этим я спасу вашу добрую славу мудрого и могущественного Духа…

…Расцветать и увядать, увядать и снова расцветать повелевает природа растениям, которые, в отличие от нас с вами, не имеют души, — начала старая плутовка. — Бездумно они цветут, бездумно погибают — так уж они устроены. Обманчив Цветок Персика: выставляя напоказ смиренную красоту свою, умиляет и чарует он Людей. Но чего стоит подобное притворство перед целомудрием Лотоса и неприступной холодностью Цветка Сливы?! Персиковое дерево говорит, что ветви его, обращенные к востоку, способны отгонять злых Духов, а шаманкам служат для ворожбы. Да разве может такое дерево не лгать?! Рассказывают, что народ государства Цинь[49], не вынеся всех тягот, выпавших на его долю, бежал от непосильных трудов в страну Персикового Источника[50]. Когда же за спинами беглецов стеною встали зеленые горы, а бурный поток отрезал пути погоне, один лишь Цветок Персика, забыв о тех, кто его вырастил, замыслил выдать людей. По волнам светлой реки выплыл он за пределы государства и направился в стан преследователей. К счастью, беглецы заметили его, преградили путь, и все кончилось благополучно. Но если бы не случай, как смогли бы эти люди избежать неволи? Ведь даже стихи:

Лишь Чайка одна бесполезна,
Лишь Персику верить нельзя! —

означают, что никто не любит, никто не жалует Цветок Персика за его бездушие!

Ива не радует глаз красивыми цветами, но это не мешает ей кичиться серебристыми нитями, что свисают с ее ветвей. Она легко увядает, опережая другие растения. Жалкое дерево Ивы непригодно даже для надгробного памятника. К тому же, не надо забывать, что Ивовая аллея у Суйской дамбы погубила царство Суй и его неосторожного властителя[51], а Ивовая столица, как говорит легенда, превратила древних корейцев в людей доверчивых и слабых[52]. Из этого видно, что, даже по отзывам Людей, Ива приносит несчастье и доверять ей нельзя.

45

…в таком положении и Чжан Тан не смог бы ничего придумать. — Чжан Тан, китайский сановник эпохи Ранняя Хань (206 г. до н. э. — 1 г. н. э.), отличался необыкновенной изворотливостью.

46

Су Цинь и Чжан И — государственные деятели Древнего Китая (IV в. до н. э.), прославившиеся как хитроумные дипломаты.

47

Гао Цзу — основатель китайской династии Хань, правил с 206 до 194 г. до н. э.

48

«Уложение Чжоу» — свод законов Древнего Китая эпохи Чжоу (1122–247 гг. до н. э.).

49

Государство Цинь — Китай периода господства династии Цинь, правившей с 221 по 202 г. до н. э.

50

Персиковый Источник — вымышленная страна, «земля обетованная» в одноименном произведении великого китайского поэта Тао Юань-мина (365–427 гг.).

51

…Ивовая Аллея у Суйской дамбы погубила царство Суй и его неосторожного властителя. — Ян Ди, император династии Суй (правил с 605 по 617 г.), приказал насадить ивы вдоль канала неподалеку от дворца, после чего потерпел поражение в войне с корейским государством Когурё.

52

…Ивовая столица… превратила древних корейцев в людей доверчивых и слабых. — Ивовая столица — Югён, древнее название Пхеньяна. Существует предание, что мифический основатель Кореи Ки Чжа назвал так столицу, чтобы смягчить характер жителей города.