— Чего? — ирония в его голосе мягко подразнила меня. — А помнится, кто-то назвал меня злобным дядюшкой Ау.
Я засмеялась, прильнув к его груди. Оказывается, даже обычное слово, обронённое невзначай, иногда может запомнится кому-то надолго. А я называла Энджелла дядюшкой Ау с момента нашей первой встречи. Про себя. И это обращение всякий раз вызывало во мне разнообразные чувства — добрые, порой возмущённые, но обязательно живые. А в последнее время — чарующие, умилительные, нежные.
— Я ошибалась, — шепнула я, вновь заглядывая ему в глаза. — Ты мой любимый дядюшка Ау!
— А ты очень ценная моему сердцу мышка, — склонился к самому уху он, оберегая не предназначенную для посторонних тайну.
Рядом раздались приглушенные хлопки, по мраморной плитке затанцевали вылетевшие из бутылок пробки, и в такт этому отозвались серебристыми переливами наполняющиеся бокалы. В залитом солнцем пространстве запахло истинным ощущением торжества, подкрашенного нотами винного напитка. А в глазах Энджелла жарко полыхнул огонь, опьяняя меня похлеще алкоголя. И я знала точно: если поддамся ему, мне не устоять: я обязательно опьянею. И вот тогда...
А впрочем, упираться я не могла. Обычно приверженка здорового образа жизни, сейчас я была вовсе не против чуточку захмелеть. Ведь у меня для этого был громадный повод. Поддаваясь чувствам, я ответила на призыв и, потянувшись к его губам, тут же утонула в поцелуе. И тотчас восторженный гул и одобряющие овации сквозь сладкую негу коснулись меня, смешались с добрым смешком и новыми выстрелами из бутылок. И я успела подумать о том, что такое моё поведение было не очень уж скромным. Но это не останавливало меня. Ведь я утопала в объятиях любимого дядюшки Ау, с которым намеревалась покорить новые, неизведанные раньше вершины.
Конец