Поняв это, я обомлела. Нет, на сей раз это был не выпендрёж глупого гуся, торчавшего в своём корыте задницей вверх, а ирония самого проведения. Вернее, его едкий сарказм, от которого я рисковала превратиться в лепёшку.
— Пи-и-те-е-ер! Сделай же что-нибудь, обо-олту-у-ус!
Мой пронизывающий крик затерялся в шелесте налетевшего ветра, и его услышала, пожалуй, лишь пролетавшая мимо чайка. Мне даже показалось, что она оглянулась на меня с явной претензией и даже повертела крылом у виска. И, наверное, была права: от хватившей меня паники я мало что соображала. Но, походу, Питер, этот прожженный прохиндей, соображал ещё меньше: вместо того, чтобы в первую очередь обеспечить мою безопасность, он чуть ли не с ушами влез в движок. Ну, непроходимый тупица! И как после этого не быть убеждённой в том, что мужчины — полные придурки?! А что он мог сделать, спросите вы? Да хотя бы свернуть буксировочный трос, тем самым позволив мне остаться в пределах океана, где не было угрожающих помех.
— Пи-ит, сельпо беспросветное, включи лебёдку-у!
С тем же успехом я могла бы объяснять всё той же чайке, как прокатится на троллейбусе в час пик, — его задница, впихнутая в цветастые шорты, вряд ли меня поняла.
А тем временем меня неуклонно несло на красовавшиеся на берегу коттеджи, и, понимая, что дело плохо, я стала судорожно припоминать правила поведения в непредвиденных ситуациях. Держать ноги вместе,... при приземлении обязательно падать на бок... А что делать, если летишь в чей-то забор? Что, если задница метит припечататься к чьей-то входной двери? Что, если парашют норовит зацепиться за чей-то балкон, грозя подвесить тебя, как тарань? Стараясь избежать вышеупомянутых оказий, я попыталась хоть как-то повлиять на длину буксировочного троса, сматывая его. Но было уже слишком поздно: он зацепился за выросший на его пути фонтан, обвился вокруг красовавшейся на нём скульптуры и, неистово дёрнув меня, с размаху плюхнул в чей-то бассейн. Забившееся дыхание, резкие всплески, мокрые брызги, тьма пузырей... Что ж, в сложившейся ситуации это была, пожалуй, ещё удачная посадка.
Однако обрадовалась я рано. Едва я вынырнула и успела глотнуть воздух, как меня накрыл свалившийся сверху купол парашюта, а его стропы надёжно обвились вокруг моего тела. Это был верный конец, и я забарахталась изо всех сил, отчётливо уяснив это.
— Погоди, не трепыхайся! — долетел до меня мужской голос. — Сейчас мы вытащим тебя!
Я не успела удивиться, кто и где это говорил, как не успела задуматься, что значило короткое "мы", как вдруг ощутила, что обвивший мне шею строп стал натягиваться, а я —плыть по водной глади. Эй, что за шутки? Какой кретин тянул меня за верёвку? Почему именно за эту? Если так и дальше пойдёт, она меня задушит! И вдруг что-то так неистово дёрнуло меня, что строп до боли впился в горло, что-то хрустнуло где-то в шейных позвонках и доступ кислорода прекратился. И в ту же секунду мой слух взбудоражил чей-то крик:
— Томыч, нет! Стой!!! Чёрт, где мой нож?! Быстро!!! Строп зацепился за тётку!
За тётку? Ну, ничего себе! Это какой же бегемотицей нужно быть, чтобы цеплять канаты такой мёртвой хваткой?! Статуей Свободы, не иначе! Впрочем, мне было уже всё равно: в глазах моих зарябило, в ушах раздался противный звон, тело обмякло и отяжелело. И, откидывая голову в мягкую волну, я успела пожалеть о том, что закончила свою жизнь так незавидно.
А снова открыв глаза, я обнаружила, что лежу на мраморной окаёмке бассейна, что-то до боли вонзается мне в плечо, а солнце освещает у самого моего носа какой-то слепящий предмет. Я пошире распахнула ресницы и вдруг обомлела: надо мной склонялся страшный темноглазый бородач, вертящий в руках большой сверкающий нож. Мать честная! Я попала к людоеду!
Дальнейшие мои действия были молниеносны и не подчинялись здравому смыслу, поскольку диктовались инстинктом самосохранения. Чисто рефлекторный удар ногой в грудь — и чёрнобородое чудище вместе с кинжалом улетело в бассейн.
— Вот это номер! — засмеялся рядом кто-то другой. — Том, я и не знал, что ты умеешь делать первоклассное сальто!
Я повернула голову на голос и увидела... Да что же это такое? Ещё один бородач! Только у этого глаза были большими и зелёными. С него скапывала вода — и с лица, и с бороды, и с длинных волос, стянутых сзади в пучок, торчавший из-под какой-то несуразной мокрой панамы типа "челентанка". И даже с непонятного цвета майки, ставшей бесформенной от напитавшейся влаги. Ну, вылитый дядюшка Ау!