Он протянул телефон Андрею.
– Она хочет с тобой поговорить.
Андрей побледнел. Глаза превратились в две черные пуговки. Губы стали белыми как мел. Когда он заговорил, голос дрогнул, во взгляде промелькнул испуг.
– Да, милая.
Я села на кровать. Меня охватило какое странное чувство. Паника в глазах Павла медленно передалась нам всем. Андрей подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу, и приложил руку к груди.
– И когда это случилось? – тихо проговорил он безжизненным голосом. – Да. И что они сделали? Это серьезно? Где эта больница. Конечно, я приеду.
Он отошел от окна, бросив встревоженный взгляд на Павла. Парень сел на стул. Серые прозрачные глаза наполнились слезами. Андрей прикрыл рукой телефон и отвернулся от нас, он прошептал так тихо, что я еле услышала его слова:
– Не надо, мышь, только не плач. Я через полчаса приеду. Обещаю. И я люблю тебя. Хорошо.
Он машинально убрал телефон к себе в карман. Павел привстал. Я, в каком-то непонятном порыве, схватила ребенка на руки и прижала к груди.
Андрей облизнул языком пересохшие губы. В этот момент он постарел как минимум лет на десять. Мелкие морщинки собрались вокруг бархатных глаз. Он снова положил руку на грудь, тяжело вздохнул, и еле сдерживая слезы, незнакомым голосом проговорил:
– Отец умер.