– Ты же понимаешь, что они пока не знают возможности масштабирования модели? – спросил меня коллега.
– Ну, да, и что?
– Ничего, – ответил Пётр и затянулся, – Курчатов, Оппенгеймер? Слышал про таких парней? Может анекдоты какие читал?
Настала моя очередь промолчать. Я не разделял фатализм Петра. Не хотел его разделять. Но в том, что больше денег на разработку нам не дадут, я с коллегой был полностью согласен. Наша зверская печь сожгла тонны ресурсов и теперь эта гора должна была родить мышат. Как бы странно ни звучал ожидаемый результат.
ДЕКАБРЬ
День кончается не начавшись. Небо подсвечивается едва ощутимым призраком рассвета и устало валится в закат, не в силах разорвать тонкую марлю низких облаков. Боль сводит пальцы, руки тяжелыми жгутами обвисают на подлокотниках рабочего кресла. Но дело сделано: кривым, неожиданным, хлестким манёвром завершается последний расчет, подтверждаются мои гипотезы. Реверс-инжиниринг собственного эксперимента отнимает куда больше сил и времени, чем можно себе предположить. Но дело сделано.
Я иду в кухонный уголок кабинета и пробуждаю ревущий алтарь, умоляя богов бодрости дать мне еще один шанс. Кофемашина изливает в немытую кружку порцию милости. Достаточно, чтобы продлить рабочее состояние еще на пару часов и закончить работу с бумагами: никакого интеллекта или усердия здесь не требовалось, банальная фальсификация сценария демонстрации установки.
Подумать только, как быстро пролетает неделя, когда ты теряешь связь между бликами света за окном и проблесками собственной реальности, зажатой в тиски кошмарных сновидений и маниакальных приступов связи. Пусть термин этот и не совсем точен с научной точки зрения, но нам было уже наплевать.
Завтра мы оба найдем заботливо отложенную чистую одежду. Поедем в главный офис корпорации-кормушки. Вежливо поздороваемся со страждущими прорывных технологий топами. Те напряженно натянут улыбки, нервно полистают план демонстрации, вспотеют спинами под дорогими рубашками, возбудятся от мысли о масштабах применения ноу-хау и от фантазий об унижении и поглощении конкурента. Все будет до смешного одинаково, и у меня, и Петра. Будто не разделяют нас семь сотен километров, наименования в трудовых книжках, подписки о неразглашении, личности, наши я.
План мы создали заранее, продумывали одновременно, помнили одинаково до мельчайших деталей. Мы выполним приготовления, мы запустим алгоритм, мы занесём в страшные стальные камеры маленьких невинных мышат. Мы включим питание, монструозным голодным чудовищем высасывая энергию из небоскреба своего работодателя. Мы нажмем нужную кнопку.
И мышата останутся невинны. И не пострадает больше никто.
ИЮНЬ
День испытаний начальство обставило блестяще: глазки новеньких камер блестели намытой галькой, старательно преобразуя каждую деталь происходящего в 4К-изображение для Наблюдательного совета. Недостатка в микрофонах также не ощущалось, поэтому тяжелые затрудненные вздохи передавались зрителям без задержки и в высоком качестве.
Демонстрационный зал сверкал бесполезной светодиодной подсветкой по контуру любого пригодного для размещения ленты предмета. Батареи ярких дисплеев без устали крутили трехмерную фантасмагорию по мотивам эксперимента. Бессмысленно, беспощадно, инновационно, прорывно. Отвратительная фальшь, но так любимая заказчиками дорогостоящих работ.
У Петра вовсю подергивалась верхняя губа, но я сохранял понимание. Действительно, если бы я пришел в ресторан и заказал блюдо за пятьдесят миллиардов, то меня бы слегка удивила пустота на тарелке. А именно пустоту в своем роде мы сегодня и подаем к столу. Результат будет не заметен глазу, не ощутим на вкус, а числа телеметрии не так осязаемы, как суммы в счетах. Так что руководство мудро решило залить всё перцем, соусом и конфетти. В этих вопросах эксперты они, не мы.
Впрочем, вместо пустоты с вероятностью семнадцать процентов мы могли подать и жареных мышат. Но думать об этом совершенно не хотелось.
Переминаясь с ноги на ногу, мы стойко выдержали первую волну расшаркиваний и пафосных речей. Затем строго по сценарию переместились за стеклянные столы, забитые бесполезным хламом из “красивых” аппаратов. Мельком проверив, что в реальности в активирующую ячейку ведут только два кабеля: от наших с Петром ноутбуков, мы немного расслабились.