Наум не стал спрашивать о месте, куда они направляются и, сев на свободное место вместе с Эммой, в уме стал перебирать фамилии людей, которых вполне можно привлечь в «темную» для выполнения задач подполья.
Поднявшись наверх, Эмма повела своего старого друга и коллегу в парк. Скамейки были почти заняты игроками в шахматы. Шахматы в шестидесятые годы были безумно популярны, люди играли, следили за матчами и турнирами, покупали газету «64», разбирали партии. Играли везде. Вечерами и в выходные любители шахмат оккупировали скамейки бульваров. Остановившись у одной скамейки возле которой несколько зрителей наблюдали за игрой мужчины с выправкой бывшего военного и Зои Воскресенской, с которой он с августа двадцать девятого года начал совместно работать в Иностранном отделе ОГПУ. Зоя в четырнадцать лет стала библиотекарем батальона ВЧК Смоленской губернии, в двадцать третьем году — политруком в колонии для малолетних правонарушителей, а через пять лет перешла на работу в Заднепровский райком РКП(б) Смоленска, откуда ее и направили в ОГПУ.
Зоя подняла глаза и, встретившись взглядом с ошарашенными глазами Эйтингона, горько улыбнулась — Здравствуй, Наум! Постарела и пострашнела?
Тот смог лишь покачать головой, слезы невольно покатились по лицу, но смог быстро взять себя в руки — Здравствуй, Зоя! Как же я рад вас видеть, и тебя, и Эмму! Опять вместе? Как раньше?
Эмма вздохнула — скорей бы освободили Пашу и вместе мы бы перевернули горы. Но и сейчас с нами вполне достойные коммунисты: Сергей, полковник «Девятки» в отставке; Мирон, полковник ВДВ тоже в отставке. И пока единственный действующий генерал КГБ, начальник московской «вышки» Евгений — Эмма подняла руку и от соседней скамейки подошел подтянутый моложавый мужчина с волевым лицом в очках, темные волосы были зачесаны назад.
— Эйтингон протянул руку, пожимая по очереди кисти подпольщиков, рукопожатие генерала было крепким и Науму это понравилось — Хорошая у нас смена выросла! Молодец, даже здесь конспирируешься, Евгений! А мы ведь знакомы, еще с тех пор, когда ты в сорок шестом с министра государственной безопасности Узбекской ССР пришел на должность заместителя начальника Второго главного управления МГБ СССР, заняв через три месяца место своего начальника.
— Так точно, Наум Исаакович! Конечно же я вас не забыл. Как можно забыть зубра разведки!
— Ну, вводите меня в ваше видение ситуации, что вы считаете необходимым поменять и какие рычаги воздействия для этого у вас существуют!
Глава 13
Став чемпионом Советского Союза, я сразу почувствовал на себе благосклонное отношение к себе руководства школы, мне даже присвоили звание старшего сержанта и приказом по школе назначили инструктором по рукопашному бою, оформив меня на полставки тренера. Зимой мы с Генкой собирались в отпуск. Две недели зимой и тридцать суток летом курсантам полагался законный отпуск, проводить который разрешалось в любой точке СССР, открытой для свободного перемещения советских граждан, т.е. за исключением погранзон, ЗАТО, военных полигонов и аналогичных областей. Курсант выбирал маршрут своего отдыха по собственному желанию и за небольшой срок информировал командование училища. После этого маршрут фиксировался в так называемом отпускном билете и произвольно менять его было уже нельзя. Отпускной билет являлся приложением к военному билету и выполнял функцию, близкую к функции современного командировочного удостоверения. Советская система хорошо финансово защищала будущих офицеров и проезд до места отдыха и назад оплачивался государством. ВПД (воинский перевозочный документ) — фактически ваучер за проезд, оплачиваемый государством, позволял курсанту ехать бесплатно до основного места отдыха (одного) туда и обратно в плацкартном вагоне. При желании ехать в купе, СВ или самолетом можно было доплатить разницу из своего кармана. В случае, если основное место отдыха не имело железнодорожного сообщения — скажем, было желание провести отпуск в Магадане, самолет оплачивался полностью.
За неделю до отпуска мне с другом удалось получить увольнительные на четыре часа и мы поспешили на адрес, который нам оставил Головня. Нажав кнопку звонка, мы не успели сказать друг другу и слова как дверь открылась.
— Товарищ полковник? Я Юрий, а это мой друг Гена. Мы из Марьиной Горки.
— Проходите! — хозяин квартиры, одетый в новые пятнистые штаны от маскировочного комплекта, подаренного Головней, и тельник, развернулся и пошел в глубь квартиры.
Мы прошли за ним в зал и сели на диван. Полковник остался стоять — Чаю будете, молодые люди? Меня зовите просто, Петровичем.
— Спасибо, Мирон Петрович! — Я выставил ладони, не желая особо здесь задерживаться — Нам нужна информация о Шелепине. Сможете нам помочь?
— Да, мы с товарищами, которых привлек ваш инструктор, собрали данные на многих отщепенцев, которых необходимо устранить в первую очередь.
Полковник вышел и через минуту вернулся с парой тетрадочных листов, исписанных аккуратным почерком — Это все, что касается вашего негодяя. Винтовку Федор увез с собой, но обещал к новому году прислать парочку с оказией. Я могу помочь с машиной, у меня есть «Москвич»!
— Отлично! Через неделю мы получим отпуск, не знаю, правда, как получится ли получить отпуск моему другу, он учится в вышке комитета.
— Это не проблема, есть у нас там ресурс. По-любому ваш друг сможет получить в нужное время отпуск. Кто он?
— Семен Станкевич, кстати как и я он стал чемпионом Союза по самбо!
— Это правда? Поздравляю! Я-то все больше хоккеем и футболом интересуюсь.
Я спросил — Сможете ли вы со своими товарищами обсудить возможность поведения громкой операции по проникновению в здание ЦК на Старой площади. Я понимаю, что для этого нужны партийные билеты, по которым туда только и пускают, понадобятся несколько комплектов театрального грима, может быть генеральская армейская и полковничья милицейская форма и соответствующие удостоверения. С бесшумным огнестрелом мы с другом сможем провести отстрел всех наших врагов, которые пока занимают должности начальников отделов в ЦК. Вы представляете как громко мы сможем о себе заявить! Правда времени на подготовку этой операции потребуется не один месяц.
— Вы так в себе с другом уверены? — полковник с сомнением оглядел нас с Геной.
— Гена максимум сможет постоять на шухере, а моим напарником будет Семен с вышки КГБ. Мы с ним там, в будущем, отлично работали в паре. Поверьте, мы в этом времени сможем как нож масло пройти хоть здание ЦК КПСС, хоть здание Конгресса США. Нас обучали брать укрепленные командные пункты и военные базы противника группой из десяти человек, а тут: охраны максимум пара десятков человек, навряд ли вооруженных автоматическим оружием. Мы могли бы вырезать всех при входе в здание, но мы же не фашистский штаб штурмом брать будем, а под гримом с нужными документами законно проникнем в логово предателей-коммунистов и произведем их отстрел, на время лишив сознания секретарей в предбанниках. Лучше всего операцию провести после окончания нашего обучения и удачного распределения в Москву. А в ближайшее время нужен отстрел Шелепина и Горбачева, которому впрочем вместо пули лучше загнать в его родимое пятно ледоруб или топор. И еще мне потребуется старая пишущая машинка, которую не жаль будет выбросить.
Мирон слушал совсем юного парня и не мог поверить его словам, хотя он и был в курсе о его прошлой жизни.
— Как только посылка с вашей родины придет, я отправлю тебе, Юрий, телеграмму с текстом «Привет от дяди».
— Только телеграмму на всякий случай нужно отправить не из Москвы, а скажем из Тулы.
Убийство еще одного секретаря ЦК, члена Политбюро стало для Семичастного приговором, он понял: его выпнут пинком под зад поднимать народное хозяйство. Срочное совещание он собрал сразу же, что бы его итоги должить Брежневу. Иностранные газеты с обличающими власти СССР во вранье фото с места убийства Хрущева постепенно проникли в народ, иностранная разведка в Москве и Ленинграде тоже делала выбросы из своих посольств качественно сделанных фотокопий, распространяемых потом среди интеллигенции. Возмущение людей достигло апогея за пару недель до нового года, московский завод ЗИЛ встал! Рабочие не приходили на работу, собирались в заводском Доме Культуры и требовали Шелепина, что бы тот перед ними раскаялся за расстрел рабочих в Новочеркасске.