«Нет, Кубарушка, – прошептала Лейла, протирая запотевший окуляр, – при таком положении ты запросто можешь кувыркнуться вниз башкой. Лишняя шумиха мне ни к чему. Опять же – мозги на асфальте, не эстетично как-то.»
Через минуту ресторанного воротилу окликнули, он выпрямился, повернулся и что-то крикнул в комнату. Галка прыгнула с груди на висок, буквально через секунду там образовалось кровавое отверстие.
Упаковывая винтовку, Лейла уловила еле заметное движение на другом конце крыши. Подняв голову, увидела незнакомца в странных серебристых кольцах. Её голова ещё не придумала, как среагировать, а рука уже выхватила из бокового кармана дамасский нож и запустила в незнакомца.
Обычно в такой ситуации жертва коротко вскрикивала и падала навзничь. Здесь случилось другое: незнакомец словно растворился, и нож пролетел сквозь него. Лейла вскочила, в два прыжка очутилась там, где должна была корчиться жертва. Серебристое облако окончательно рассеялось, оставив киллершу в полном недоумении.
Внизу на асфальте возле подъезда Лейла попыталась отыскать улетевший нож, но тщетно. Наверное, кто-то подобрал. Такие находки редко на дороге валяются.
В час по чайной ложке
Не открыть дверь оказалось выше её сил. Единственное, что она сообразила сделать – прильнуть к глазку. Любимые чайные розы невообразимым кустом заняли всё поле зрения. Больше она не увидела ничего. Ей, в общем-то, и не требовалось.
«Это он!» – ёкнуло сердце, надо признать, уже не в первый раз за этот вечер. Замок щёлкнул сам или её пальцы помогли – она не заметила. Через секунду цветами был усыпан весь пол в прихожей. Кирилл стоял на коленях и обнимал её ноги, Марина не могла пошевелиться, дышала через раз, а может, и реже. В голове стучало: «Это он, он… Ведь узнал как-то адрес, нашёл через столько лет. Этого не может быть, но. Это случилось, несмотря ни на что».
Боясь поверить, спугнуть наваждение, кое-как расцепила его руки, заставила подняться, и их губы сомкнулись. Марина была в вечернем платье, они с Брониславом только что из ресторана, после романтического ужина. Но с ней ли это было?
Ах, да, ребёнка взяли в заложники. Её Лёвчика. И они с Ольгой, в результате головотяпства которой это случилось, решили в полицию не сообщать. Видимо, переживаемая гамма чувств отразилась на её лице. Кирилл тотчас отпрянул, насторожился:
– Что с тобой, почему в глазах слёзы?
– Кирилл, у меня горе. Ты появился в такой момент моей. жизни, – всхлипывая, попыталась она объяснить ему, – не знаю, можно ли мне радоваться вообще. Лёвчик, наш сын. С ним случилось несчастье.
– Марин, расскажи, – его глаза, казалось, заглядывали ей в самую душу. – Доверься. Ведь это наш сын.
Вкратце рассказав Кириллу о случившемся, она под конец не выдержала, разрыдалась. Сквозь слёзы выкрикнула:
– Это твой сын, понимаешь?!
Кирилл преобразился, морщинки в углах глаз разгладились, сами глаза заблестели. Кажется, он ожидал услышать нечто подобное. Это и настораживало, и одновременно придавало силы.
– Как такое могло случиться? Вы в полицию заявили? Ну, с этой, подругой твоей. Ты, конечно, извини, но она – ворона вороной. Как можно быть такой растяпой, оставлять ключи в гнезде зажигания?!
– Я соглашусь с тобой, но она ведь и себя наказала. Её Вовчик, он тоже похищен. А насчёт полиции… Честно говоря, я не знаю, как поступить. У меня смелости не хватает. Ты считаешь, что стоило это сделать? Такие дела раскрываются очень редко. Детей могут убить!
– Пожалуй, ты права.
– Не знаю, – растерянно произнесла Марина. – Не уверена.
Она вдруг поняла, что её насторожило в последнем диалоге. Кирилл сказал про ключи зажигания, оставленные в гнезде машины. Но она не говорила ему, что Ольга забыла ключи там. Или ей так показалось? В запальчивости могла и сказать.
В задумчивости он сложил руки за спиной и прошёл в спальню, где увидел на тумбочке ту самую фотографию, о которой говорил ему сын. Он взял её в руки и долго рассматривал. Когда она подошла и обняла за плечи, его глаза были закрыты.
– Знаешь, передо мной словно кадр за кадром всё промелькнуло. Все наши киргизские заморочки. И этого верблюда, и фотографа отчетливо вспомнил. Ты помнишь, как боялась на него садиться?
– На верблюда или на фотографа? – улыбнулась она, вытирая слёзы. – Конечно, всё помню. Такое не забывается.
– Ты назвала сына Львом? – неожиданно, как-то чересчур по-хозяйски поинтересовался новоявленный отец.