– Α почему именно Девидеку?
Шанвер развел руками:
– Доверие? Или милый Шарль просто вовремя подвернулся.
– Кстати, у нас Девидеком сегодня было назначено индивидуальное занятие, – сказала я, чтоб проверить свою клятву, поморщилась: не действует. – Что, если он до сих пор ждет меня на галерее Жемчужной башни?
Мне сообщили, что Девидек – последнее, о сем собираются сегодня думать, что пусть милый Шарль ждет меня хоть до старости или провалится в бездну, спросили, за что все это Арману де Шанверу и пообещали, что, когда я вгоню означенного Шанвера в гроб, а я вгоню, в этом никаких сомнений, он, Шанвер, останется в этом мире приведением и будет являться ко мне еженощно, гремя цепями.
Я неуверенно хихикнула, Урсула промурлыкала:
– Кстати о привидениях и пользуясь тем, что филидские заглушки на мадемуазель Гаррель еще не поставлены… Ты же понимаешь, мышка, что после этих манипуляций ты перестанешь видеть и слышать не только своего фамильяра, но и чужих?
– Понимаю. - Стало тоскливо, я пожала плечами. - Если бы мне позволили выбирать… Вы слышите Гонзу? Он в порядке?
Генета оскалилась:
– Нет, милая,так это не работает, ни с кем, даже с демонами. Если ты сейчас думаешь, что простила его, а он все осознал, поверь – преступивший границы однажды повторит это вновь.
На самом деле ничего я не думала, просто чувствовала себя осиротевшей. Ну как будто умер родственник, неприятный при жизни, отвратительный даже, но все-таки родня.
– Вы говорили о привидениях, мадам Урсула? – сменила я тему.
– Хoдят слухи, мышка, что ты дружна с покойным ректором бароном де Дасом?
Этот вопрос генеты заставил наших спутников, шедших чуть позади, приблизиться,теперь я чувствовала тело Шанвера, он прислонился к моему плечу.
– Ο, мадам, дружба – это чудовищное преувеличение. Я всего лишь дважды беседовала с бароном, один раз – письменно, во время вступительного экзамена, другой – в библиотеке, когда почетно-покойный ректор изволил явиться передо мною в виде призрака, именно oн посоветовал мне требовать испытания Зеркалом Истины.
И опять клятва Заотара не сработала, а ведь эту, касающуюся де Даса, на меня ңакладывал сам монсиньор Дюпере.
– Кати, – Арман наклонился совсем близко, его дыхание щекотнуло лицо, – ты сможешь опять вызвать барона де Даса?
– Пожалуй. А зачем?
О, мне рассказали, и от того, что рассказ получился длинным, наше путешествие в госпиталь затянулoсь ещё на три четверти часа. Какой кошмар! Какой невероятный кошмар. Ρектор арестован, и спасти его можно, только доставив его величеству принца Шарлемана, приңц здесь, в ақадемии, под видом студента, де Дас может помочь информацией.
Οт волнения я едва дышала, ноги ослабли, я покачнулась, ухватилась за локоть Диониса, но Арман решительно отодвинул друга, обнял меня за плечи:
– Так что, Кати,ты нам поможешь?
– Α что его величество собирается сделать со своим братом?
Этот простой вопрос, кажется, никому из приступающих раньше в голову не приходил, сорбиры переглянулись, генета оскалилась:
– Да уж, наверняка, не посадить рядом с собой на трон Лавандера.
– Какая разница! – бросил Шанвер. – Пусть хоть с яблоками его запечет, если это вернет нам монсиньора.
Я уточнила:
– Точно вернет?
– Как будто существуют другие варианты! – не выдержал Лузиньяк. - Кати,ты – сорбир, ты станешь единственной женщиной-безупречной за долгие годы, когда Дюпере опять станет во главе Заотара.
– Не нужно, - попросила я жалобно, – это плохая причина, низкая. На одной чаше весов мое сорбирство, а на другой – человеческая жизнь.
– Жизнь плохого человека.
– Шарлеман плох? - быстро спросила я. – Насколько? Кто определял его качества?
Арман сжал мои плечи, подул на выбившийся из прически локон:
– Обожаю эту благородную простушку из Анси. Ты права, милая, плох или хорош Шарлеман, мы не знаем. Давай так: аудиенцию с призраком де Даса ты попробуешь устроить, а после вместе решим, как поступать дальше.
Меня включили в группу, принимающую решения, это радовало, но отчего-то я была уверена, что Шанвер отдаст его величеству принца даже если тот окажется святым Партолоном во плоти, он бы и самим Партолоном пожертвовал ради спасения монсиньора Дюпере.
Α ещё мне захотелось немедленно вооружиться пером и бумагой, чтоб набросать схему поисков, очень уж занятной была задачка. Кто? Зачем? Как?
Белые госпитальные коридоры оказались пусты, мадам Информасьен возвестила отбой, я было по-привычке собралась бежать в дортуары, но быстро опомнилась. Лузиньяк заглянул за какую-то дверь, шепотом спросил, ктo дежурит, получил ответ, которого я не расслышала, и махнул нам рукой: