Собственно, то, что пути Виноградова и горцев пересеклись, — чистейшая случайность. Торговых точек, созданных выходцами с Кавказа, на Морвокзале не было, а поборами с проституток джигиты не занимались, считая это ниже мужского достоинства, поэтому «окно в Европу» в сферу их интересов не попадало. Просто месяца три назад, возвращаясь с работы, Виноградов увидел у метро троицу изрядно пьяных петеушников, осатанело пинавших ногами чернявого пацанчика лет двенадцати. Особого мужества и даже применения силы вмешательство Владимира Александровича не потребовало, более того, по совести говоря, в конфликте оказались виноваты обе стороны — поэтому он, сдав в пикет на станции одного из хулиганов и окровавленного подростка и оставив короткий рапорт с указанием звания и должности, поспешил домой. А через день Виноградов уже удостоился чести беседовать с отцом спасенной им, так сказать, жертвы — одним из старейшин горской общины города. Встреча, начавшаяся с доставания из «дипломата» пачек купюр, кидания на стол ключей от новеньких «Жигулей», закончилась простым рукопожатием и клятвой в вечном долге и братской дружбе. Сейчас у Виноградова возникла необходимость убедиться в крепости клятвы.
Без двух минут пять, вывернув из-за бурого кирпичного заводского забора в переулок, Виноградов с маху налетел на высокого милиционера. Оба в сердцах выругались. Потирая ушибленную о рифленый конец резиновой палки руку, Виноградов увидел в конце переулка, у входа в шашлычную, желто-голубой кубик спецмашины. Мертвенно-синий маяк на ее крыше ритмично вспарывал пронзительными вспышками окружающее пространство. Черная «Волга» 6-го Управления и потрепанная «шестерка» кого-то из сыщиков приткнулись чуть дальше.
Виноградов механически предъявил удостоверение, как-то отстраненно удивившись отсутствию зевак, даже в таком глухом районе это вызывало недоумение.
— Проходи, — кивнул милиционер и зачем-то добавил: — «скорая» уже уехала.
На невысоком, в две ступеньки, бетонном крыльце ярко выделялся белый меловой силуэт (как тогда на пандусе — отметил про себя Виноградов). Круглая пулевая дыра, раскинувшая характерную сеть морщинок по стеклу. Еще одна, обведенная экспертом дыра в пластике двери.
— А, и ты здесь! — Младший инспектор уголовного розыска из местного отделения милиции — пару лет назад они вместе занимались рукопашным боем — вышел из шашлычной, на ходу застегивая куртку. — Здорово.
— Привет. Вот — дежурю сегодня, ну и прислали. Может, что по линии транспортников…
— Фигня! Можешь уезжать. Своим начальникам скажи — пусть не страдают. Чистая территориальность.
— Введи хоть в курс.
— Нет проблем. Тут, не секрет, у черных берлога была. Мы знать знали, но до поры не трогали. Все равно без толку. А сегодня около двух часов подъехала машина — только что в ГАИ отбуксовали, вся как решето…
— Не «девятка» белая?
— Нет, синяя «пятерка». Двое в машине остались, а двое вылезли и в шашлычную пошли. Когда мимо одного джигита из охраны проходили — самый здоровый к нему дернулся. То ли спросить что хотел, то ли вырубить его. Теперь уж не разберешь. В общем, джигит от нервов две пули в живот и выпустил.
— Так кто это такой был?
— Да личность уже установили — Володин, «ракетчик». С ним еще, — сыщик еще сверился с записями, — Строганов, а в машине — Белов и Алмакаев… Эти двое, кстати, даже вылезти не успели — их с крыши, из автомата. Наповал. Вот у них, кстати, пушки с собой были, а у Володина со Строгановым — нет, у Строганова только кобура пустая под мышкой. Он, кстати, лихим парнем оказался — пистолет у черного выбил, перехватил, завалил из него второго — и из «мертвой зоны» отстреливался.
— Спецназ! Афганец…
— А ты откуда знаешь?
— Встречался.
— Можешь еще повстречаться. — Кивок в сторону шашлычной. — Он там сейчас.