Ну вот представь себе: поле, окопы… Надвигаются вражеские танки. Грохот, пыль, гибнут один за другим — лучшие! Кое-кто втихаря в тыл отползает. И вдруг орудийные расчеты получают команду пушки зачехлить, примкнуть штыки и бить врага гранатами… Нет, конечно, враг не пройдет, но почему такой ценой? Кому это нужно? Ну вот кое-кто из самых непонятливых берет, плюнув на приказы, пушки, лупит по танкам, жжет их — и получает в спину очередь. От своих же тыловых крыс… Ты же помнишь, как всем городом за бандой Тамарина охотились? По закону — ничего сделать нельзя было. Ну и пришлось… Крик стоял — давай! сажай! Худо-бедно — посадили. Теперь орут — провокация! не по правилам! Кто виноват? Кто кричал? нет, кто свой зад подставлял? Нужен крайний — вот он. В смысле — я. Совсем схарчить, вроде, рискованно, а вот в почетную ссылку — будьте любезны.
— Логика в общем у твоих шефов была правильная, тут уж ты, братец, горячишься. Пересидел бы пару лет в тени — все бы утряслось, подзабылось…
— Ага — в тени! — Виноградов положил руки на пачку вчерашних газет. В каждой хоть как-то, но отражался и комментировался инцидент на Морском вокзале. — Помнишь, лозунг был: «Там, где партия, — там успех, там победа!»? Так вот, там, где я, — насчет тени или, к примеру, тишины и покоя — напряженка.
— «Виноградов В. А. и его роль в формировании криминогенной обстановки на объектах транспорта». Краткие тезисы диссертации.
— Дурак ты, товарищ капитан, хоть и «академик». Вам, писарям…
— Ладно, ладно, не злись. — Капитан милиции Телков — в отдаленном прошлом младший коллега Виноградова по отделению БХСС, поступивший вскоре какими-то не совсем ясными путями в академию, закончивший ее «с отрывом от производства» и сменивший теперь хлопотную оперативную работу на деликатную должность в аппарате Главка — точнее, в инспекции по личному составу, — примирительно потрепал собеседника по плечу: — Что бы ты без меня, писаря, делал… Оценил? Проверка у тебя на Морском три серьезных и с десяток по мелочам нарушений выявила. — Я-то понимаю — где их нет? А мое руководство? Думаешь, оно крови не жаждет? А я такое заключение сляпал — все кругом в дерьме, один ты почти Д’Артаньян. Хотя, сам понимаешь, можно было бы и наоборот все повернуть…
— Ну, благодетель, спасибо! А давай меняться: ты будешь башку под пули подставлять, а я из-за тебя — с начальством ссориться, доказывать, что ты не виноват, что тебя недоподстрелили. Но уж в следующий раз этот недостаток ты обязательно устранишь.
— Хватит, поссоримся. Слушай, Вова, вам тут, внизу, попроще… Понимаешь, у жены скоро день рождения — надо бы через твоих хануриков чего-нибудь этакое достать…
Радиостанция на столе зашуршала, всхрапнула и опять затихла.
— Т-с-с! Тихо. — Капитан Груздев из управления Грачновского неловко повернулся и задел стакан. Содержимое вылилось частично на брюки, а частично — на газету, служившую скатертью.
— Да не дергайся ты, ради Бога. — Виноградов слегка передвинул от себя полную окурков пепельницу. С тех пор как он в очередной раз бросил курить, ничто не вызывало у него большего отвращения, чем вид и запах подмокших, использованных фильтров. — У меня же бойцы на посту, если что — предупредят «тональными».
— Давненько я так не сидел, — задумчиво протянул самый старший из присутствующих, уже знакомый здоровяк комитетчик. — Считай так, что с Указа.
— Только не надо… У вас еще не так пьют.
— Да где угодно — но не в кабинетах.
— А это потому, что вы все друг друга боитесь — кто первый начальству стукнет… От безделья друг на друге тренируетесь.
— Уймись, — оборвал подвыпившего Груздева Виноградов, не давая разрастись до размеров локального конфликта вековому антагонизму между политическим и уголовным сыском. — Уж к Петровичу — это как раз не по адресу.
На правах хозяина он разлил из бутылки остатки:
— Допиваем, подбиваем бабки — и по домам.
— Годится. — Представитель политического сыска огромной виноградовской финкой аккуратно располовинил луковицу и водрузил свою долю на хлеб. — Чтоб у нас все было — и нам за это ничего не было!
Дружно выпили. Решительно, по-мужски смели со стола остатки трапезы, эвакуировали за окно, в бурные воды залива, стеклотару. Достали и разложили — Виноградов на собственном столе, а гости на лежащих на коленях «дипломатах» — спецблокноты и папки.
— Торжественное заседание, посвященное счастливому избавлению всеми нами любимого товарища Виноградова от вражеской пули, объявляю закрытым. Концерта тоже не будет, потому…