– Часто ли он посещал церковь? – спросил я.
Священник смущенно кашлянул.
– Должен вас огорчить. Он был не слишком усердным прихожанином. Скажу больше: за те четыре года, что возглавляю приход, мне довелось видеть его в храме всего несколько раз. Но приватные беседы с ним мы вели. В его доме.
Меня почему-то поразило это откровение. Я не мог представить себе отца Владимира в таком месте, где и сам-то чувствовал себя неуютно, где таился страх и какая-то неведомая мне опасность.
– Да, да, – снова улыбнулся священник. – Вижу, что вы удивлены. Должно быть, и вам этот дом внушает некую неприязнь. Я предлагал Арсению Прохоровичу освятить его, и коли там поселилась нечистая сила, она бы покинула те стены. Но он всякий раз отказывался. Наверное, это моя беда, что я так и не смог его убедить, – грустно добавил он.
– О чем же вы беседовали, отец Владимир? – спросил я. – Простите, меня влечет не простое любопытство, а желание понять: что же за человек был мой дед, какая борьба шла в его душе и кто в ней в конце концов одержал верх?
– Его любили и уважали здесь, в поселке, – мягко отозвался священник, наблюдая, как Аленушка рвет полевые цветы. – А такие чувства плохой человек не вызовет… Его будут бояться, тайно презирать, но любить – никогда… Мы говорили о разном. О Боге и вере, о человеческих заблуждениях, о тех силах, что тянут человека вниз, к дьяволу, об исцелении души и тела и возможно ли одно без другого. Мне искренне жаль, что он умер, так и не приняв последнего причастия. Внезапно. Жалко. – Это слово в его устах прозвучало почти так же, как сказала мне Аленушка при нашей первой встрече. И он словно бы повторил вслед за ней: – Жалко.
– Мне кажется – его убили, – внезапно сказал я, набравшись духу. Лицо отца Владимира чуть дрогнуло, он поднял на меня ясный взгляд.
– У вас есть доказательства тому?
– Пока только предположения.
– Что вы намерены делать?
– Искать. Искать убийц.
– Возможно, Бог уже наказал их, – задумчиво произнес он. И добавил: – Вам будет трудно справиться в одиночку.
– Но вы же ведете свою борьбу почти один, я знаю.
– То другая борьба, она не касается мирских дел. И протекает не здесь, не на земле. Я – всего лишь служитель Божий. Ну что ж, мне пора…
Он подозвал к себе Аленушку, и она прижалась щекой к его ладони. В ее руке был уже целый букет цветов.
– Вот еще одна моя опора, – с улыбкой сказал отец Владимир, потрепав ее по льняным волосам. – Примите на прощанье мой совет: даже борясь со злом, не уподобляйтесь ему, не закрывайте свое сердце наглухо, иначе со временем и вы сами переродитесь. Вы перестанете различать границы – где ложь, а где правда, где дозволен человеческий, а где лишь Божий суд, который необратим ни для кого из нас, и это перерождение, эта мутация станет гибельна для вас. Вы и не заметите, как окажетесь под сенью дьявола… Приходите ко мне почаще. Прощайте, сын мой. Бог вам в помощь.
Глава 6
Расследование продолжается
Дорога из городка N. как бы переходила в главную улицу поселка, которую венчала площадь, находящаяся в центре Полыньи. От нее уже лучами расходились маленькие улочки, вдоль которых располагались дома жителей. Некоторые строения имели весьма запущенный вид, другие, наоборот, говорили о достатке хозяев. После разговора с отцом Владимиром я не стал заходить к себе, а, пройдя поселок насквозь, спустился к озеру. По дороге мне вновь встретился медленно проезжавший джип «чероки», в котором сидели те же два человека из зондеркоманды Намцевича в камуфляже. Складывалось такое впечатление, что они словно бы патрулируют улицы, приняв на себя обязанности Петра Громыхайлова. Вернее, подхватив их из рук пьяного милиционера. Что ж, может быть, в этом и не было ничего плохого. Какая разница, кто следит за порядком? Шофер «чероки» был брит наголо, а сидящий рядом с ним носил модную косичку на затылке, перехваченную резинкой. Оба они повернули головы в мою сторону и еще раз внимательно оглядели меня. Я приветливо улыбнулся, поспешив дальше.
Домики рыбаков было не трудно определить: возле каждого из них на длинных шестах сушились сети, а лодки были вытащены на берег. Возле одной из них сидело трое мужчин, покуривая трубочки. Несмотря на довольно жаркий день, рядом с ними дымился небольшой костерок. Я постоял на берегу, любуясь светло-голубой гладью со слепящими глаза солнечными бликами на поверхности воды, тянущей от нее свежестью и прохладой, и не мог представить, что именно это озеро, похожее на неупиваемую чашу чистой воды, поглотило моего деда. Странно, но я не чувствовал вражды или ненависти к расстилавшимся передо мной водам. Наоборот, они манили меня к себе, словно и я должен был пройти путем моего деда.