Неожиданно еще одна мысль мелькнула в моей голове. А ведь на сцене есть еще один персонаж, о котором я позабыл: сын Зинаиды, убийца, приговоренный к расстрелу. Скрывающийся предположительно где-то здесь, в районе Полыньи. По срокам совпадало, что он мог появиться в поселке в момент или чуть раньше исчезновения деда. А что, если… он прятался в его доме? Что, если… именно он убил хозяина? Очень удобно: убей деда и живи сколько влезет, никто тебя не найдет. Но тогда выходит… Тут я, признаться, похолодел. Выходит, что он и до сих пор прячется там, теперь уже в моем доме. И может быть, именно он прошлой ночью бродил по комнатам?
– Чего это ты так побледнел, Вадим? – заботливо спросила тетушка Краб. – Не плеснуть ли тебе наливочки?
– Плесните, – упавшим голосом отозвался я. Мысль, что под боком, где-то на чердаке или в подвале, затаился настоящий убийца и точит кухонный нож, меня, мягко сказано, весьма огорчила. Значит, я буду его следующей жертвой? Что ж, с его точки зрения, это было бы логично.
– Тетушка, а за что посадили сына Зинаиды? – на всякий случай поинтересовался я.
– Ой, Вадим, слухи-то разные ходят, а никто ничего толком не знает. Зинаида молчит, как мы ее ни трясли. Говорят, то ли насильником он был, то ли семью целую вырезал… Страсть!
– Страсть, – уныло согласился я. – Маньяк, значит? – Час от часу не легче. – Все-таки постарайтесь еще раз порасспросить Зинаиду. Это очень важно.
– Хорошо, миленький, попробую.
– А теперь вернемся к доктору Мендлеву. Честно говоря, он показался мне довольно необычным человеком. Интеллигентным. Вдумчивым. Вежливым. Меня интересует: почему он живет один, почему у него нет семьи?
– А была у него жена, была! – обрадованно заговорила тетушка. – Когда он приехал к нам, то привез с собой и супругу. Да интересную такую, красавицу! И моложе она его была лет на тридцать. Где он ее только такую ухватил, старый прыщ? Но, видно, не по сердцу ей тут пришлось. Покрутилась она с месяц, да и убежала.
– Бросила его?
– Бросила. Только ее и видели. Вот так-то – не женись на молоденькой, счастья не будет!
– Не повезло, значит… А Жанна, медсестра его?
– Ну-у… Эта-то на все горазда. Глядишь, скоро она докторишку-то и подцепит.
– Ладно, тетушка, на сегодня довольно. Выражаю вам благодарность за отличную работу. И за окуня с папоротниками.
– Служу Советскому Союзу! – горделиво ответила тетушка Краб. Все-таки у нее было чувство юмора.
Я поцеловал ее в лоб и пошел к себе домой. Было еще светло, и, приближаясь к дому, я насвистывал какую-то веселую мелодию. Наверное, чтобы поддержать себя, потому что мне было как-то неприятно смотреть на зловеще чернеющие проемы окон. Казалось, что кто-то стоит там и смотрит на меня. Ждет. Выбирает удобный момент. Для чего? Чтобы нанести удар? Войдя в дом, я тщательно запер за собой дверь и обошел все комнаты. Мои шаги звучали глухо, как в склепе. И я подумал, что в этот склеп я вошел добровольно.
Глава 7
Волшебный камень
Эту ночь я почти не спал, прислушиваясь к скрипу половиц в доме, шелестению листвы за окном, всматриваясь из-под полуприкрытых век в причудливую игру скользящих по стенам теней. Ночные шорохи, звуки, тени – все это принадлежало другому, потустороннему миру, который должен был исчезнуть с рассветом, но пока он владел этим домом, и я был его заложником. Я находился на какой-то зыбкой границе между реальностью и иллюзией, борясь с наваливающейся на меня дремотой, интуитивно чувствуя притаившуюся где-то опасность. Рассохшееся дерево иногда издает странные звуки, похожие на треск лопающегося в огне каштана. А здесь все, начиная от мебели до стен, как бы доживало свои последние дни и подобными тяжкими «вздохами» прощалось со своим последним хозяином. Нервы мои были напряжены. А тут еще сильный порыв ветра сорвал ставню где-то на другом конце дома, и она с равномерным стуком билась теперь в окно. Всего три дня назад я был в Москве и жил спокойной, хотя и несколько разболтанной жизнью, а сейчас она казалась мне столь далекой, словно ее и не было вовсе. Вольно ли или невольно, но дед втянул меня в свою орбиту даже после своей смерти, и я уже не мог из нее вырваться. Теперь мне предстояло жить по другим законам, принять его правила. Выполнить его волю, свершить то, что было им задумано и сути чего я пока не знал. И мне уже бесполезно было бежать из Полыньи – она настигла бы меня везде. Я знал это. Я должен был выстоять и исполнить свою миссию, какими бы трагическими последствиями она в итоге ни обернулась. Это был мой путь, и я обязан был осилить его до конца. Хотя бы раз в жизни.