— Пусть теперь какая-нибудь кошка попытается мною пообедать, — свирепо сказал он. — Три крюка в губе и альпинист в пищеводе ей обеспечены.
Тащить все сразу — и светоч, и копье, и абордажный крюк — было, однако, трудновато.
— Выглядит так, словно тебе не помешала бы пара лишних рук, — заметил Пак. — Я с радостью поделился бы с тобой своими: никогда не мог понять, зачем мне столько.
— Спасибо за предложение, — поблагодарил Бен. — Ну пока, Пак.
— Пока, — ответил Пак.
Бен нырнул в щель под дверью. Втянув носом утренний воздух, он не сразу заметил возвышающуюся над ним размытую тень. Что-то налетело из темноты и грубо схватило его, выбив из лапы копье, а вместе с ним и все остальное снаряжение.
Подняв глаза, в ярком зеленом сиянии волшебного камня Бен узрел невероятно огромного енота. Злобные зеленые глаза полыхали из-под черной маски, которую сама природа надела ему на морду, а серый, словно тронутый сединой мех неряшливо торчал в разные стороны. Зверюга нависла над ним, словно какой-то сказочный сфинкс. Когти у него были длиннее лезвия косы, а белые клыки остротой превосходили копья.
— Попался! — удовлетворенно сообщил енот.
Сердце Бена колотилось со скоростью тысячи ударов в минуту; его замутило, и голова страшно закружилась. Еще минуту назад он был так уверен в себе, а сейчас все его оружие валялось в стороне — смешное и бесполезное. Он попытался сообразить, что же ему теперь делать, но в голове было пусто и звонко.
«Выиграй время», — пискнул слабый голосок, прятавшийся где-то в глубинах мозга. Енот когтем подцепил мешавший ему ореховый шлем с головы Бена и отшвырнул его прочь. Скорлупка запрыгала по земле. Жаркая зубастая пасть уже надвинулась на мальчика, когда…
— А умываться перед едой кто будет? — поинтересовался Бен. — Я думал, еноты всегда моют лапы, прежде чем кого-нибудь сожрать.
— Если ты достаточно голоден, без этого можно обойтись, — сказал енот и потянул Бена в рот.
— Ой, ну тогда я дико извиняюсь.
Зверь остановился, не донеся добычу до пасти.
— За что это? — спросил он не без любопытства.
— Я… э-э-э… кажется, я только что накакал тебе на лапу.
Енот взвизгнул, выронил Бена и замахал лапами, словно обжегшись.
Бен шлепнулся на землю, перекатился, схватил свое копье и, сделав небольшой кульбит, вскочил на ноги. Свободной лапой он подхватил с земли шлем и одним движением нахлобучил его на голову.
Енот в ужасе рассматривал свои лапы.
— Эй, — обиженно тявкнул он, закончив осмотр. — И вовсе ты не накакал!
Бен ткнул чудовище копьем.
— Хочешь кусочек мышки? Давай, не стесняйся!
Енот отступил на шаг, но тут же собрался с духом.
— Ну ты! — воскликнул он. — Я не боюсь мышей!
— Нукать будешь лошадям, — мрачно отрезал Бен и, подпрыгнув на метр в воздух с криком: — Кииийййяяя! — вонзил иглу в нос противнику.
Енот издал изумленный вопль, заморгал и отступил еще на несколько шагов.
Тут Бен неожиданно вспомнил, что говорила ему прошлой зимой их соседка, миссис Пумперникель. Она рассказывала, что как-то вечером вышла к себе на крыльцо и обнаружила огромного енота, который рылся в мусоре. Она попыталась его прогнать, но наглая зверюга лишь рычала и огрызалась в ответ.
Судя по всему, именно с нею и повстречался сейчас Бен.
Чудовище тем временем рассмеялось.
— Ишь ты, какой прыткий! Тебе меня не испугать. Я ем живых скорпионов на десерт и запиваю клеем.
Он уже сделал шаг в сторону Бена, когда с верхушки сосны вдруг сорвалась черная тень.
— Сова! — вскрикнул Бен, уже представляя, как ему сейчас придется сражаться с двумя врагами зараз. Ничего хуже и быть не могло!
Но тень, со свистом мчавшаяся к ним, совой отнюдь не была. Бен ощущал приближавшееся к нему средоточие силы и злобы. Летело оно с неотвратимостью пули, но трепыхалось при этом, как летучая мышь.
Время словно бы остановилось. Бен завороженно глядел, как новое действующее лицо этой сцены, как в замедленной съемке, подлетает к ним. Его густой рыжий мех слабо поблескивал в свете магического камня, словно зола, под которой бушевало внутреннее пламя. Каждое из невероятных ушей, столь прозрачных, что можно было разглядеть кровеносные сосуды, было раз в шесть больше крошечного курносого личика. Проклепанные серебряными гвоздиками и испещренные магическими символами, они придавали этому удивительному созданию ауру таинственной силы. Желтые зубы даже на вид были острее гвоздей. На самом деле это была самая жуткая тварь их всех, кого Бену довелось встречать на своем пути.