— Посмотри на нее — она так молода, — ввернула полевка-мать. — Она не похожа на злую колдунью. Это просто испуганная маленькая мышка.
— В том-то и проблема, — проворчал старик. — Она — мышь. Порочная пожирательница жуков. Я никогда не доверял плотоядным. В особенности всяким сусликам! Ах, она смотрит на тебя такими ясными, невинными глазами, а потом — ам! — и не успеешь, оглянуться, как она уже доедает твоего детеныша! Уже много месяцев духу их тут не было, и не могу сказать, что я страшно счастлив видеть этих двух…
— Но она же не землеройка, — возразила мамаша. — И не суслик, и не какой другой опасный зверь. Она… она же просто домовая мышь!
— Вот именно, — тут же согласился Вербений. — Ленивый и наглый вредитель, пожирающий человеческие отбросы, прогрызающий ходы в стенах, гнусный кухонный вор. Терпеть не могу все их племя! И у себя в доме я их тоже не потерплю!
Сказать, что Янтарку удивило наличие у неё родственников с подобной репутацией среди полевок, — значит не сказать ничего. В норе повисло напряженное молчание.
Старый Вербений выглядел так, словно он ее вот-вот укусит, как вдруг симпатичный молодой отпрыск семейства выступил из тени и решительно обратился к Бену:
— Подожди-ка. Значит, ты — это он, так?
— Кто — он?
— Тот мальчик, который живет в соседнем с хозяином Домино доме? Ты — тот мальчик, который спас мне жизнь прошлым летом? Она уже запустила в меня свои когти, когда ты швырнул в нее шишкой и спугнул?
Бен сглотнул. Он уже совершенно забыл об этом эпизоде своей биографии.
— Ну да, — не без гордости сказал он. — Это был я.
— Спасибо тебе, — сказал полевой мыш, и в глазах его сияла благодарность. — Меня зовут Бушмейстер. Я — навеки твой должник.
Бушмейстер обернулся к молодому поколению полевок и торжественно объявил (голос его дрожал от эмоций):
— Это мои друзья. Они, должно быть, голодны. Принесите им еды.
Молодые полевки принялись носиться по норе. Бушмейстер тем временем провел дорогих гостей в самый уютный уголок.
Однако Янтарка почувствовала себя преданной. Почему это Бен спас какую-то там полевку, но не стал спасать ее? Это было совершенно нелепо и нелогично. Она подозревала, что дело тут было вовсе не в том, нравится она ему или не нравится, а в том, что все это было ниже его. Жизнь мыши или полевки явно значила для него не так уж много.
Тем временем вернулась молодая полевочья поросль, таща в зубах сосновые орешки, сухие ягоды ежевики и цветки жасмина, клевера и лютика, кусочки травы и грибов. Они складывали еду на сухой листик перед Беном и Янтаркой, пока там не выросла целая куча.
Бен тут же запустил в нее лапу, и Янтарка последовала его примеру. Для нее, выросшей на готовом мышином корме, это была настоящая экзотика. Бен набил рот и провозгласил:
— Это почти так же вкусно, как полуфабрикаты, которые мама покупает в супермаркете!
Полевки от души расхохотались.
Янтарка оставила без внимания корни люцерны, но оценила медовый вкус клевера и жасмина, а также отдала должное сосновым орешкам и сухим ягодам.
Вскоре она уже наелась до отвала.
— А теперь сказку! — запищал кто-то из молодежи. — Дедушка, расскажи нам сказку! А еще лучше — спой песенку!
Старый Вербений даже поперхнулся от неожиданности.
— Нет-нет, только не в присутствии наших гостей. Кроме того, вы уже переслушали все мои сказки и песни.
Своим пронзительным взглядом он уставился на Бена.
— Может быть, у тебя есть для нас история или песня? Что-нибудь… человечье?
Бен задумался на мгновение, а потом улыбнулся.
— Ну да, есть у меня одна песенка, — сказал он. — Песенка про мышей.
И он начал напевать тихим голоском. Янтарка тут же узнала песенку из зоомагазина: Кормилица часто мурлыкала ее, когда насыпала им мышиный корм. Однако слова она понимала впервые. Вот что пел Бен:
Три мышки слепые, три мышки. Смотри, как бегут, смотри, как бегут. Бегут за крестьянкой бегом, что каждой оттяпала розовый хвостик огромным столовым ножом. Ты раньше картины такой не видал и вряд ли увидишь потом. Три мышки слепые, три мышки.Янтарка была потрясена до глубины души. Милая песенка оказалась мрачной историей про преступную крестьянку, которая подло напала на грызунов, совершенно очевидно являвшихся инвалидами по зрению, и, воспользовавшись их беззащитностью, намеренно нанесла непоправимые увечья их хвостам!
Пока Бен пел, полевки дрожали все сильнее и сильнее и уже начали пятиться от него в ужасе. Бен не обратил на их реакцию никакого внимания. Напротив, он пел весело и с улыбкой, словно все это была забавная шутка. О, какое жестокое пробуждение к реальности! Да, Бен — не мышь и никогда ею не был.