— Изумительно, — хихикнул Ночекрыл, глядя на лягуха. — Выглядит просто изумительно.
Он прошипел какое-то заклинание и, усилив голос, проревел, обращаясь к картинке:
— Я приду за тобой, Руфус! Я приду за тобой!
Через глаз тритона Бен услышал эхо Ночекрыловых слов, там, на болоте, голос, казалось шел отовсюду сразу — гремел с небес, отражался от воды, наполняя каждый уголок кипарисовой чащи.
Светляки заметались в воздухе, молодые лягушки и почти-еще-головастики страшно расквакались и попрыгали в воду. Даже аллигаторы сочли за лучшее благоразумно затонуть.
Но Руфус Мухолов остался спокойно сидеть на укрытом мхом кипарисовом корне, и лишь зеленая ряска колыхалась вокруг него на взбаламученной беглецами воде.
— Ночекрыл? — спокойно сказал он. — Так ты еще жив? Думал, из тебя уже давно делают тосты сам-знаешь-где.
— Я куда живее, чем ты думаешь, — рявкнул в ответ нетопырь. — Час твой пробил.
— Ты все еще занимаешься этим твоим САДИСТом? Ты его называешь магической школой? И какую же магию ты там преподаешь?
— Как и в большинстве других школ, — важно ответил Ночекрыл, — преподавание — не главное направление нашей деятельности.
— Ах ты, бедный больной молокосос, — вздохнул Руфус. — Это все зло, скрытое в твоей душе, — оно отравляет тебя. Я уже пытался однажды исцелить тебя. Но ты вцепился в него, как крошка-поссум вцепляется в шерсть своей матери. А сейчас настал такой этап, что, если ты сам целиком и полностью не освободишься от гнездящегося в тебе зла, тебя просто сметут.
— Спасибо тебе за заботу, старый учитель. Но исцеления я не хочу. Мне нравится быть больным молокососом. Это единственное, в чем я по-настоящему хорош.
Руфус Мухолов печально покачал головой.
— Ты был когда-то человеком. Человеком, который мог околдовать слушателей одним звуком своего голоса. Ты просто стоял перед ними и читал им стихи, и все они раскрывали рот от изумления и восторга. Женщины бросались к тебе и лишались чувств у твоих ног. Скажи мне, что случилось с тем парнем?
— Ах, с ним… — пробормотал Ночекрыл. — В последние несколько сотен лет поэты неоднократно попадали в немилость у толпы.
Светляки все так же плясали в ночном воздухе вокруг Руфуса. Кажется, они решили, что опасность миновала, и стали чуточку ярче.
— Мы скоро увидимся, — продолжал Ночекрыл. — Отдохни. Тебе это не помешает, поверь мне. Давай я выключу тебе свет, — добавил он притворно сладким голосом.
И прошипел второе заклинание. Светляки взорвались прямо в полете, как до них колибри, и попадали в болото, оставляя за собой шлейф дыма. Исчезая в воде, они шипели, как гаснущие угли.
— Тебе меня не испугать — я из Техаса, — сказал спокойно Руфус Мухолов. — Да у меня бородавка под мышкой и та страшнее тебя будет.
Он издал необычный квак, начавшийся очень низким звуком, от которого вся Ночекрылова пещера наполнилась гулким эхом и затряслась. Однако потом звук стремительно пошел вверх и превратился в такой пронзительный визг, что Ночекрыл в ярости зашипел и попытался закрыть уши крыльями.
Маленькие нетопыриные глазки расширились от ужаса. Казалось, еще мгновение — и этот никак не желавший кончаться визг убьет его. В отчаянии Ночекрыл взмахнул крылом, и в тот же миг глаза тритона прояснились и видение пропало.
Некоторое время нетопырь дрожал от боли, пытаясь прийти в себя. До Бена дошло, что его огромные уши оказались чересчур чувствительны, чтобы выдержать внезапную атаку старого лягуха.
Шок от безжалостного убийства светляков был слишком силен. Бен не ел уже целый день, и желудок его был пуст, но сейчас его зверски затошнило.
Он подполз к краю скалы, и его начали сотрясать спазмы. Перед глазами так и стояли гаснущие в черной воде крылатые искры.
Ночекрыл в гневе подскочил к нему.
— Что, не хочешь, чтобы я убил старую жабу? — прошипел он.
Бен замотал головой.
— Тебе не нравится то, что я делаю с помощью твоей силы? — требовательно вопросил нетопырь.
Бен в ужасе посмотрел на него и снова замотал головой.
— Что за насекомые нынче пошли? — проворчал Ночекрыл. — Куда ни плюнь — то лунатик, то романтик, то просто малахольный.
Бен ничего на это не сказал — он корчился от тошноты. Это окончательно рассердило нетопыря.
— Я не доволен таким отношением к делу, — рявкнул он. — К твоему сроку службы прибавляется один день.