Что же произошло с мышами? Какая чума напала на них? И что произошло с профессором Цаплиным, который, по частично подтвержденным данным, мертв? Погиб ли он в результате несчастного случая во время своих преступных опытов? Покончил ли жизнь самоубийством, не в силах вынести давление совести? Или же пал жертвой собственноручно произведенных им на свет созданий? Остается надеяться, что скоро мы сможем это выяснить.
Подробный репортаж Сергея Гуселетова читайте в нашем следующем номере".
Дальше в привлекающей внимание рамке значилось:
"Когда верстался этот номер"
"Компетентные службы распространили в средства массовой информации обнаруженный в Кремле документ, который не может не вызвать у нормального человека иные чувства, кроме омерзения и гнева. Это договор с мышами профессора Цаплина, собственноручно составленный двумя представителями человечества, которых вы видите на этой странице. Вот текст обнаруженного документа, изобличающий чудовищный сговор, который, к тому же, был осуществлен на самом деле…"
Алексей и Лиза увидели знакомые строчки, сообщающие о том, что они обязуются принять участие в разработке и выполнении плана по освобождению профессора Цаплина из человечьего плена, используя для этого все свои навыки и знания; а также, что они в течение двух дней подготовят подробную схему проникновения на объект и обучат выделенную группу помощников-коммандос.
Далее в газете сообщалось об объявленной крупной награде (с учетом капризов инфляции) всем, кто сможет способствовать поимке опасных преступников, во второй раз отдавших человечество в руки маньяка-профессора, и высказывалась надежда, что в скором времени мир станет свидетелем еще одного назидательного процесса, подобного Нюренбергскому.
После прочтения последних слов ноги у Лизы подкосились, и она совершенно без сил опустилась на стул.
— Какой ужас! За что нас так? Разве мы преступники? Мы же их всех спасали!
Столько боли и отчаяния было в ее голосе, что у Комова перехватило горло. Ведь это он втянул Лизу в историю, обернувшуюся таким неожиданным образом.
— Они не напечатали второй пункт нашего договора, — сказал он перехваченным горлом, тыкая пальцем в газету. — Тот пункт, где мы ставим условием, что другая сторона отказывается от мести человечеству.
— Но это же просто газета так напечатала! В самом договоре всё есть!
— Уже нет, — обреченно сказал Комов. — Неужели ты не понимаешь, что прессе передали текст договора в том виде, в каком его должны видеть.
— Кто?
— Общественность. Че-ло-ве-чес-тво. Нужен враг — причина всех бед. Монстр. Выродок. А невиновное человечество — его жертва. Людям это просто и понятно.
— Значит, нам уже ничего не поможет?
Комов предпочел не отвечать на этот отчаянный вопрос.
Появившийся из ванной отмытый Мишка по-своему оценил расстроенные лица взрослых.
— Что это у вас такие щи невеселые? Андреича жалко?
— Ты сначала расскажи, что произошло.
Жуя бутерброды, которые ему наскоро сделала Лиза, Мишка поведал, как он оказался в Кремле, и что там случилось.
— …а потом там начали кричать и стрелять — я еле ушпондырял.
— Мышек жалко, — вздохнула Лиза. — Бедные… А ведь как жили спокойно, пока не попали к профессору! Знать не знали о политических распрях, о борьбе амбиций, о своих болезнях, наконец…
— М-да, не повезло Арнольду Андреевичу на пике триумфа, — заметил Комов. — Недаром говорят: альпинисты чаще всего разбиваются при спуске…
Значит, Мишка, он вроде как произвел тебя в наследники? А мы теперь вроде регентов.
— Что такое "вроде регентов"?
— Вроде родителей при правителе.
— Что это у тебя всё "вроде" да "вроде"! — сказал Мишка.
— Ты поел? — строго вмешалась Лиза.
— Ага, — сказал Мишка.
— Интересно, — вздохнув, сказала Лиза Алексею, — сколько у нас времени? Как ты думаешь, скоро нас обнаружат?
— Неделя может быть… В лучшем случае дней десять.
— Что же мы теперь будем делать? Может все-таки попробовать им объяснить?
— Ты прямо как девочка из мультфильма: все еще веришь в чудеса! — сказал Комов. — Хотя… один человек рассказал мне как-то нечто поучительное про роль чудес в нашей жизни…
Он на минуту задумался, а потом спросил Мишку:
— Как там, наверху, прежние деньги еще ходят?
— Ходят, но стали сильно дешевые.