— Лучше бы сказали, когда кооператив сахар и крупу будет давать, — поделились между собой энтеэровцы.
Потом слово взяли те, кому специально деньги платят, чтобы комар носа не подточил.
— Учитывая, что действующие под разными правозащитными и экологическими крышами работники спецслужб прикрываются благородными целями… Изделие, которое мы осваиваем, вызывает повышенный интерес зарубежных разведок… Принципиально новые технологические решения и используемые материалы…
— Мы что — должны теперь за ту же зарплату еще и шпионов ловить? — тихо обиделись собравшиеся. — Ну прямо Чехов с Гоголем!..
— Сейчас бы покурить — и никакие спецслужбы не страшны! — сказал Лев Птицын соседу.
— …Система защиты компьютерных сетей нашего предприятия считается непреодолимой, но тем не менее…
— Да мы сами кого хочешь выпотрошим, — откомментировали в толпе.
Напоследок всем сообщили, что к вечеру каждый распишется под новой инструкцией, которую затем следует свято соблюдать.
Наконец всех отпустили. Птицын отправился покурить с коллегами. Вспомнили назидательную историю шпиона Олдрича Эймса, которого погубили следы стертых файлов на жестком диске. Заодно вспомнили, как Логофет забил киевлянам, когда проиграли 3:5 здесь и 2:3 там. Потом ходили смотреть, как инвалиды героически отбивались от ОМОНа, бросая в пластиковые щиты глиняные копилки и другую продукцию артели; как их потом по одному торжественно выносили под руки с территории завода.
Когда Птицын наконец вернулся к своему рабочему месту, его ждали гости: непосредственный начальник и человек из того отдела, который не хочется называть.
— Детский сад у нас с вами получается, Лев Павлович, а не режимный завод. Гуляете где-то, а компьютер включен, пароль введен. Копайся, кто хочет!
— Да что там в нем такого! — попытался отмазаться Птицын.
— Действительно, ничего особенного, — ледяным голосом сказал человек из неприятного отдела. — Только разве что компоненты нового сверхсеркретного ракетного топлива. Чепуха, верно?.. Кстати, личные письма печатать на казенной технике тоже не рекомендуется.
— Смотри, Лев! — довесил Птицынский прямой начальник. — После того, как новую инструкцию введут, тебе это с рук уже не сойдет!
У Птицына от неистребимого пионерского страха перед учительским наказанием ослабело тело, а в голове запел зуммер. Как только начальник со службистом отошли, он покорно опустился на стул перед бесстрастным рылом Молоха-компьютера и долго молча обижался на свою жизнь, на весь мир и на отсутствие в последнем божецкой справедливости.
Пережив унижение, он вставил в порт дискету и принялся перебирать бумажки, готовясь поработать. Внезапно его слух поразило хрюканье дисковода.
— Э! Э! Ты что это, приятель! — заметил он громко, так что несколько голов сослуживцев повернулись.
Приятель, разумеется, ничего не ответил. Мало того — продолжал что-то копировать на всунутую дискету, хотя Птицын его к этому не принуждал. "Сбрендил!" — догадался Лев. В наше время любой школьник знает, что искусственный интеллект точно так же не застрахован от глюков, как и природный.
— Отставить! — скомандовал Птицын.
Он нажал Esc. Потом нажал еще. Потом нажал аккорд Ctrl-Alt-Del. И еще нажал.
На экране между тем открывались файлы, сами собой архивировались и улетали на дискету. В том числе те самые, секретные, о которых предупреждал Птицына прозорливец-особист.
— Полундра-а! — завыл Лев Павлович; взвившись над рабочим местом, он вминал в клавиатуру страстные рихтеровские аккорды. — Грабят!
Необычный для режимного заведения крик привлек всеобщее внимание. Несколько человек подошли в надежде узнать подробности.
— Сам!.. Пишет!.. Что!.. Хочет!.. — в отчаянии выкрикивал Птицын.
В подтверждение криков он тыкал в кнопку выброса дискеты, не думая о здоровье дисковода, но никаких эксцессов не происходило: кнопка не реагировала, дискета не выскакивала. Дьявольская работа продолжалась.
Впрочем, внезапно она закончилась.
Тем временем прибежал руководитель отдела Василий Абрамович Шухман.
— Что случилось?!
— Кл… авиатура не реаги… рует, д… дикс… кскета не выле… зает, — объяснил Птицын, щелкая зубами.
— Да, было… что-то не то… — загалдели свидетели.
Нахмурив начальственные брови, Шухман нажал на кнопку — дискета послушно высунулась из прорези. Василий Абрамович осмотрел ее, поднеся к глазам.