— Кто?
— Те, что на Кретю наехали.
— Да при чем здесь РУБОП!
— РУБОП, понятное дело, всегда ни при чем.
— Не понял, — сказал Шаранда с вызовом.
— Ты не подумал, что за Кретю взялись просто потому, что у него бабок больше, чем у тебя? И вообще, не нравится мне это всё.
— Интересный ты следователь! Забеспокоился, что бандит с награбленным распрощался.
— Забеспокоился, что нарушен обычный человеческий порядок. Кретю должен ловить ты, а судить суд.
— Мы ловим, а суд выпускает — вот тебе наш человеческий порядок. А тут — и суд и РУБОП в одном лице.
— Лицом бы я это не назвал.
— В общем, ты наверное прав, — примирительно согласился Шаранда, не полный же он все-таки был дурак. И — то ли сказал, то ли спросил:-Ну что, придется нам отреагировать на просьбу потерпевшего гражданина Окретина…
— То есть?
— Сгонять на очередную его "стрелку" — посмотреть на страшных карликов… Я думал, ты мне что-то интересное расскажешь… Ну ладно. Пока!
— Я поеду с вами!
— Поздно, старик, мы уже выезжаем.
— А где стрелка? Стрелка где? — почти истерически закричал Комов, но Шаранда трубку уже бросил, после чего его номер больше не отвечал. Давать оперативную информацию по телефону другие сотрудники РУБОПа отказались.
К вечеру Комов узнал: при оперативном задержании ранены трое РУБОПовцев и заявитель, гражданин Окретин. При этом нападавших никто не видел. Больше всех пострадал Шаранда, оказавшийся в реанимации.
— В грудь ему попало. Типа разрывной пули, — сообщили Комову.
— Что значит: "типа"? — резко удивился он беспомощной экспертной оценке.
— Это значит: никто пока такими не стрелял, — терпеливо разъяснил флегматичный голос в трубке, — Дело в том, что пуля была снабжена стабилизаторами. Как ракета.
24
В командировки Комов ездил с небольшим польским чемоданом. На службу иногда брал атташе-кейс. Пугать Смагина чемоданом он не хотел, а в кейс влезали только дежурные бумаги, книга и, при необходимости, бутылка вина. Тесновато для тапочек, полотенца, нессесера и, опять же, книги (на этот раз — "Музыкальная гамма и схема эволюции"). Не имея выбора, Комов с отвращением достал ободранную пикниковую сумку. Зато теперь было место для всего, даже для пистолета.
Откровенно говоря, особой привязанности к оружию Комов не испытывал, и даже свой "макаров" отыскал не сразу. Но, как верно говорил его дедушка, раз в сто лет каждая вещь пригождается.
— Алло! Игорь Матвеевич? Говорит Комов. Я сейчас к вам подъеду по срочному делу.
— Можете всё сказать по телефону, я прослушки не боюсь.
— Не могу, это важнее, чем просто разговор.
Смагин явно озадачился.
— Алексей Петрович, нельзя ли завтра?
— Никак нельзя.
— Да что за срочность такая? — начал раздражаться Смагин, но Комов не собирался уступать.
"Я тебе не Вовик!"
— Значит, есть причина, если я звоню.
— Вы меня поймали на пороге. Я как раз собирался отъехать. Давайте — часа через два… лучше через три!
— Нет.
— Не понимаю, что это за дурацкое срочное дело, которое не может подождать каких-нибудь три часа! — напряжение в голосе Смагина опять подскочило.
— Позвольте задать встречный аналогичный вопрос: что это у вас за такое дурацкое срочное дело, которое не может подождать три часа?
На другом конце телефонной линии возникло задумчивое молчание, потом — неожиданный смех.
— Убедили. Заезжайте.
— Ничего сейчас не говорите, — сказал Игорь Матвеевич, когда Комов вошел со своей плебейской сумкой. — Едем ко мне домой.
— Зачем?
— Затем, что я всё равно туда собирался.
— Вы же сказали, что у вас срочное дело! — уличающе сказал Комов.
— Я, конечно, понимаю, что срочное дело у такого человека, как я, может быть исключительно в банке или на корпоративном ужине в клубе, — усмехнулся Смагин.
— Вынужден признать вашу правоту. Вы могли, например, забыть выключить утюг.
— Утюг? Я? — переспросил Игорь Матвеевич и страшно развеселился. — Не обижайтесь, Алексей, все-таки у вас извращенные представления о жизни.
"О вашей зажравшейся жизни", — не без злобы подумал Комов.
— Что же, поехали, — сказал Смагин и ловко набрал номер на мобильнике, будто сыграл пассаж на фортепьяно. — Выходим! — многозначительно сообщил он в телефон.
Внизу Вовик распахнул перед ними заднюю дверь легкомысленно оранжевого "Мерседеса", который он арендовал на этот день; телохранитель сел впереди, вытеснив порядочно света и воздуха.